Христианство. Католичество. Реформация

Обе стороны бытия – как метафизически-идеальная, систематически-рациональная так и исторически-экзистенциальная, трагически-земная дополняют друг друга; сосредоточие обеих сторон и есть не что иное, как событие Креста. Вечно-метафизическое присутствует в истории, как и история, пребывает в Вечно-метафизическом (Н. Бердяев). Точнее, на основе Вечного как идеала, в христианском понимании – на основе Логоса-слова – и осуществляется история.

Но и здесь, продолжая нашу мысль о Кресте, о его теологии и философии, необходимо выразить одно существенное уточнение. Античность еще до Христа представляла человека как носителя общего разума (нуса), имеющего что-то обще-логическое (Гераклит и другие)[545]. Но, согласно христианскому Откровению, человек призывается, не только быть носителем логоса, как языка и общего разума[546]. Вторая и главная его цель – стать соучастником трансценденции. Он призывается к преодолению самого себя в пользу другого, навстречу другим – чрез Христа и следуя Ему,

«ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее»[547].

Общая логика (рационализм, логизм), если она не связана со смыслом Креста как добровольным кенозисом Логоса-слова, – не может иметь окончательной задачи. Иначе говоря, общая логика как ratio для достижения цели выполняет лишь первую функцию. Если бы было иначе, речь в Новом Завете не шла бы о любви друг к другу, о Духе и Уме этой любви, об агапе. Не было бы и Нагорной проповеди, содержащей призыв любить и врагов своих. Мы бы там и не находили того, о чем вместе с Иоанном [548] пишет и апостол Павел почти во всех своих посланиях; особенно в 13-й главе Первого Послания к Коринфянам:

«если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.…

А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше»[549].

И если окончательным смыслом бытия христианина стала бы ratio[550], то не было и Евхаристии, не было бы и Креста как примера самоотдачи ОДНОГО за многих… Таким образом, и смысл жизни каждого из нас одновременно находится как в нем, так и вне него. Он – в преодолении самого себя при помощи смысла, данного в Кресте. Отныне верующий призывается совершать выход из себя самого и, таким образом, совершать свою же экзистенцию[551]. Именно поэтому личность – не только субъект, который хотел бы просто приватизировать Истину исключительно для себя (как на это было указано в первом пункте этой главы). Скорее,

«личность – это степень вочеловечения, достигшая индивидуальной свободы и неповторимости в свободной обращенности и любви ко всем личностям»[552].

Если для нее инакость[553] становится определяющим элементом бытия, то она и находит свое предназначение. Она становится, по существу, homo religiosus (человеком религиозным); или, говоря языком Канта, «трансцендентальным субъектом».