Христианство. Католичество. Реформация

Этот контекст связан с тем, что понятия служения и духовного обновления у апостола Павла и у реформатора Лютера были провозглашены в разных условиях. Павел о них говорил своему малому, к середине I века почти неизвестному, кругу последователей Христа, в то время как Лютер, заново открывая Павла, снова сталкивался с этими вопросами уже в средневековом обществе, где Церковь и государство в политическом смысле еще были едины. Иначе говоря: реформатор действовал в условиях Средневековья, где Церковь и государство еще рассматривались как «целый», «единый» организм.

Разумеется, сравнение исторических условий Христианства с взглядами Лютера, их сопоставление с учением апостола Павла как авторитета Нового Завета – непростая задача. Тем не менее, для нас важно увидеть разницу между теологуменами апостола и взглядами Реформации. Более того, нам необходимо ответить на вопрос: где же находится разница (если она есть) между реформацией как «перестройкой» и Реформацией – как духовным обновлением.

В таком анализе нельзя забывать и эсхатологического понимания веры у Лютера. Как известно, веру реформатор видел в тесной связи с таинствами, в первую очередь с обрядом Крещения. Но он рассматривал всех крещенных, малых и взрослых, народ и священников, на одном уровне той же «общей» веры. Во всяком случае, такое мнение о равенстве всех мы находим в посланиях реформатора от 1520 г.

«Четко обосновав учение о всеобщем священстве, – отмечает Ю. А. Голубкин в своем биографическом очерке о реформаторе, – Лютер до основания разрушил три стены, которые воздвигло папство для доказательства своих прав на господство над миром: разделение людей на священников и мирян, недопустимость толкования Священного Писания мирянами, превосходство духовной власти и канонического права над светской властью и светским правом»[174].

Тем самым, реформатор как бы добивался «равенства» всех христиан в Церкви. Но, как показывают дальнейшие события, Лютер уже к 1524 году был вынужден отказаться от тех сугубо «демократических» соображений, которые он спонтанно предлагал дворянству немецкой нации еще в 1520 г. Богословы в этой связи обычно говорят о «молодом» и о «старшем» Лютере. Под «старшим» они имеют в виду постепенное возвращение реформатора к более умеренным и традиционным формам церковного управления, включая статус священников и мирян. Нельзя не согласиться с мнением некоторых авторов, изучавших взгляды немецкого реформатора по вопросу равенства священства.

«Как истинный идеалист, Лютер и других людей мерил на свой аршин. Ему казалось, что и другие, подобно ему, мучаются теми же сомнениями и бесплодными усилиями, и он счел своей обязанностью поделиться со всем светом сделанным им драгоценным открытием.» Однако, – продолжает в своей книге мысль Берта Порозовская, – «он понял, наконец, что проповедь его о христианской свободе […] – опасное орудие в руках черни». Более того, само понятие “равенства” и “свободы” всех может вызывать «утраченное равновесие между верой и нравственностью». “Христианская свобода”, – подчеркивает Порозовская, – у старшего и более зрелого Лютера «по отношению к народу вовсе отвергнута…

О необходимости одной только веры для спасения здесь нет уже и речи; неприменимы условием его ставится исполнение» заповедей[175].