Христианство. Католичество. Реформация

Впрочем, и здесь среди видных исследователей истории Реформации, включая даже католиков, встречается одно серьезное замечание. Оно отрицает то, что сам Лютер полностью и тотально мог бы «отделить» духовно-вечное от светского, предоставить светскому исключительно «полную» автономию. Скорее, и в данном случае – как это типично Лютеру – соотношение духовного и светского остается диалектическим, даже парадоксальным…

(12) Очевидно, разница между Христианством как носителем Ума Христова и секуляризацией кроется не в материальных достижениях современного человека как таковых, его нежелании «бежать» от мира в пределы храма или монастыря. Чисто практически разница между духовным и светским сегодня, наверно, можно увидеть на стыке двух приоритетов смысла жизни у человека: в служении или в выгоде, в т. и. законе «дикого капитализма». Как правило, эти два момента часто «переплетаются» друг с другом; было бы наивно отделять их друг от друга любой ценой. Но все-таки, чаще в обществе преобладают мотивы простой выгоды. Они действуют там, где не отдельная личность, не отношения между личностями, не дружба «ради самой дружбы», а сами средства становятся целью. Кажется, в любой Христианской конфессии и сегодня действуют те же сами «законы меньшинства», как и раньше [214]. Как мы видели,

Лютер трезво и четко осознал это как христианское меньшинство в мире[215] и защищал свое учение о двух «царствах»…

В этом отношении нельзя отрицать общие заслуги Реформации, давшие штрихи нашему современному обществу Лютер, ссылаясь не только на Священное Писание, но и на свой собственный опыт, понимал: людям между духовным и светским не всегда возможно будет провести «четкую» линию. Такой «абсолютной» линии, ошибочно унижая первое и возвышая второе, нельзя провести между истинно верующими и формалистами [216]. Ведь даже т. и. «атеисты» могут быть добрыми людьми!

Подобная проблема и сегодня нередко видна во всех христианских направлениях. Более того: не исключается возможность наличия «хороших» и «плохих», как в Церкви, так и в миру. В этом отношении мнение Лютера о духовной «невидимой» Церкви как бы совпадает и с учением Христа[217]. Поэтому реформатор, говоря о «невидимой» Церкви, при своем протестантском реализме, оставляет ей лишь самые объективные и всегда для каждого видимые знамения: проповедь Евангелия и таинства[218].

Благодаря такой точке зрения, вера становится внутренним вопросом каждого. Согласно евангельскому пониманию, вера между христианами разного толка и сегодня остается гораздо важнее любого неверия или даже вражды, фанатизма… Вера остается важнее конфессиональных различий внешнего характера.

(13) Важно найти, все-таки, определенный общий контекст между Павлом и Лютером, хотя и в разных исторических условиях. Один из ярких примеров: выступление немецкого монаха против продажи индульгенций в условиях начала XVI столетия.

Но и в таком случае нельзя делать поспешных, наивных выводов о том, что сущность католичества на Западе была бы основана исключительно (и только!) на практике индульгенций и на юридизме. Более внимательное изучение Аугсбургского Вероисповедания от 1530 г. указывает на контекст, на взаимную связь вопросов вероучения; об индульгенциях в AB вообще уже нет и речи. Но при этом AB, будучи первым документом протестантизма, указывает на «акценты», на самое существенное в Христианстве. Именно при указании «акцентов», в выявлении «существенного» и надобно говорить о вероисповедании, о конфессии…

Речь в данном случае не идет о том, было ли это «существенное» Лютером и другими реформаторами найдено, выделено правильно или ошибочно. Главное состоит в том, что поиск «существенного» произошел у Лютера как таковой… Безусловно, немецкий реформатор в соборном, т. е. кафолическом сознании Христианства хотел ставить свои «акценты». В частности: он их нашел при чтении Послания апостола к Римлянам, где говорилось об оправдании верой [219].

С другой стороны, как уже было нами показано, «акцент» реформатором был найден и в Кресте, в его значении для богословского мышления вообще. С позиций theologia Crucis апостола Павла и для диалога важными в понимании того состояния, которое мы сегодня называем «конфессиями», на мой взгляд, остаются два следующих вопроса.

Первый: Что такое «кафоличность» и «соборность» в Христианстве? Ответ: это видение целого, общего, благодаря взаимной связи между отдельными частями нашего бытия.

Второй вопрос: Что такое «протестантизм», начатый Реформацией Лютера в Германии? – Это попытка видения основного момента в нашем христианском бытии. Но в то же время выделение «основного» предполагает, как правило, редукцию «второстепенного», «внешнего».