Христианство. Католичество. Реформация

«Дабы, – говоря словами апостола, – все небесное и земное соединить под главою Христом»[302] и истребить смерть как «последнего врага». Чтобы и Бог был «все во всем»[303].

«Правда Божия» в истории человечества начинается «возмездием за грех – смертью», но завершается «даром Божиим – жизнью вечной во Христе Иисусе, Господе нашем»[304].

Главное значение смерти Иисуса кроется в преодолении отчуждения между Богом и людьми; оправдание людей смертью ОДНОГО не остается «самоцелью». Цель, как показывает Павел, – это новые, правильные отношения самих верующих в Церкви, Главой которой есть Христос. В таком случае у апостола нельзя найти ни зачатков теологического персонализма, ни т. и. протестантского релятивизма, а апостол заботится и о «слабых», о тех, которые не имеют той же меры веры, как он.

«Немощного в вере принимайте без споров о мнениях» (Рим. 14:1). Ибо «мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию. Ибо и Христос не Себе угождал…»[305].

Но из этого еще нельзя вывести тезис: Павел, мол, «принадлежит» протестантству, подобно тому, как Петр – католичеству…

В XX веке и среди протестантских богословов более контекстуальное толкование мысли апостола стало заметным. Кроме немецких исследователей Павла, таких как Шлаттер, Хойей, Швейцер, Лортц и Б. Лозе, к похожему мнению о Павле пришел и американский профессор Сандерс. Он подчеркивает у апостола не момент оправдания, а соучастие в смерти Христа верующих – как «умирании» для силы греха, как преодоление земного дуализма…

Исследователь феномена Лютера, Йозеф Лортц (Joseph Lortz) разделяет точку зрения, связанную с учением апостола о Церкви. По мнению Лортца, именно Лютер «сократил» все, что есть и остается у Павла о ней… Впоследствии отсчетной точкой мышления у немецкого реформатора была не онтология Церкви, а исключительно собственное, личное переживание веры (Glaubenserkenntnis). Подобную точку зрения об апостоле Павле и о Лютере мы находим у известного исследователя реформаторской мысли Бернарда Лозе[306].

Можно говорить о «реформаторском переломе» („reformatorischer Umbruch“) у Лютера, об «открытии» („Entdeckung “) или о его «переживании в башни» (, Turmerlebnis “) благодати Божьей. Но в этой же связи Лортц, будучи одним из прогрессивных представителей католичества XX-го века в пользу диалога с протестантами, все-таки, кое-что уточняет. Так, в своей книге «Реформация в Германии» он пишет:

«это не соответствует тому, что с толкованием Божьей праведности – нас оправдывающей благодати – Лютер открыл бы что-то такое, чего до него бы не знали». Но он [Лютер] понимал толкование благодати «не так, как с позиции общей и католической ее понимали средневековые экзегеты». Таким образом, Лютер в свою интерпретацию благодати, – далее подчеркивает Лортц, – «включил также и уничтожение сил людской воли, а саму общую ситуацию человека определил исключительно – греховной»[307].

Учебники по догматике второй половины XX века и их авторы – евангельские, т. е. лютеранские богословы, смотрят на вопрос о благодати и Божьей праведности в жизни реформатора разностороннее и более объективно. Так, известный берлинский систематик Ганс-Георг Фритше (Hans-Georg Fritzsche, 1926–1986) в своем, уже после своей смерти изданном учебнике, точнее, в четвертом томе[308], понятие оправдания связывает с современными богословскими и библейскими исследованиями.