И, несмотря на то, что светало, некоторым в толпе ремесленников показалось, что наступает ночь. Вновь наступает. Так как небольшой крестный ход подходил, а изо всех словно вынули душу.
И Вус, и Зенон, и Турай с сыном, и резчик, и кузнец, и ещё некоторые понимали, что этих, золотых, надо нещадно до последнего бить. Но бить их было нельзя. Впереди, перед шествием, шли тринадцать, одетые хуже последнего мещанина, но всё же так, как все. Они были щитом, который нельзя было раздавить и сокрушить.
— Легко же они отделались, — тихо произнес Клеоник.
— А тебе что? — огрызнулся кто-то. — Ты ведь Христа требовал — вот он.
— Дурак, — сказал Клеоник. — Я правды требовал.
— Ну и получай.
Лотр воздел руки.
— Люди славного города! — возгласил он. — Мы с устрашением проверили всё, что возможно, и убедились насколько может убедиться слабым своим разумом человек, в том, что они говорят правду.
Толпа забурчала. Все радовались, что одолели. Но одновременно было как-то не по себе на душе. Потому что рассчитывали на иное окончание и все как есть настроились на него, а теперь было так, словно собрался ехать, а тут обнаружилось, что в этом нет нужды.
— Что же кричите вы? Ныне и мы вместе с вами благодарно воскликнем: Христос пришёл в Городню!
Он сделал величественный и угрожающий жест:
— Слишком долго чинились распутства. Вот грядёт Иисус возвысить церковь и спасти мир.
Радостный галдёж покрыл его слова. Толпа взорвалась криками счастья и ликования.
Глава XII
ЧУДЕСА ПЕРВОГО ДНЯ
Я — хлеб живой, сшедший с небес.
Иоанн, 6:51
СЛОВО ОТ ЛЕТОПИСЦА
СЛОВО ОТ ВТОРОГО ЛЕТОПИСЦА