Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды)

Братчик было растерялся, но потом похлопал своего «коня», какого-то мужика Зенона, чтобы тот остановился, подъехал к Богдану Роскошу, а теперича Фоме Неверному, да и шепнул ему что-то. Фома головою затряс.

— Тпру, — сказал Христос. — Хорошо, люди! Сделаем всё. Будет вам чудо.

Засучил рукава:

— Принесите нам от домов своих сотню мышей.

— Да, — подтвердил Коток-Тадей, да и достаёт из-за пазухи мышь.

Толпа взвыла. Побежали за мышами.

...И вот сидим мы все в каком-то сарае с множеством клеток. Тумаш достаёт из клеток мышей, а мы их дёгтем ма­жем. И все это здорово напоминает фабричный конвейер [8]. Правильно это Братчик придумал, а Фома-Тумаш подтвердил. Мышь — он дёгтя не любит. Пустишь такого — он других перепачкает, те — других. Мыши половину жизни моются, а дёготь языком не отмоешь. Начнут они бросаться, в другие дома бежать, в свои и там пачкать. Начнётся страшная возня. И самое позднее через день все мыши из города выйдут.

И вот мы трудимся. Достаём — держим за хвост — мазилкой шлёпаем. И Иуда тех мышей в норы выпускает.

...Вышли мы из сарая того, и опять подняли нас на руки, ибо пообещал Христос, что завтра мыши пойдут из города, ибо услышал отец его на небе моления человеческие.

Всё было бы хорошо, но тут Иуда увидел, как Лотр с Болвановичем смотрят на Братчика, словно на своё создание. И улыбаются, будто оценивая: «А ничего», — и руки их встречаются в сильном пожатии.

Так не по себе тогда сделалось. Вроде будущую судьбу свою увидел.

...Потом впечатление от обещания минуло, и тут все эти люди с истощёнными лицами, бледные женщины, нищие в лохмотьях, дети несчастные — всё это бедное море почувствовало, что голодно оно, что рисковало жизнью за этого человека и имеет теперь право просить о величайшем чуде, которое возможно на земле, — о куске хлеба. И началось моление о втором чуде:

— Хле-ба! Хле-ба! Хле-ба!

Руки тянут. И тут растерялись уже не только мы. Растерялись и «простые голуби», князи церкви.

Счастье великое, что некоторые услышали моление людское, подумали, что вот вправду даст хлеба и тем торговлю подорвёт, да и от одной той мысли слегка взбесились. Смотрим — протолкались сквозь гурьбу от своих лавок два человека. Один худой, рыжий и копчёной рыбой пахнет. Вто­рой — словно из буханок хлебных сбит. И последний с язви­тельностью такой Христу говорит:

— Да. Хлебушка. Сотвори им чудо.

А второй с такой фарисейской мордой спрашивает:

— Что ж не накормишь их хлебом и рыбой?

Братчик молчит.

— Иль не можешь, и торговцам надо делать это? — до­бавляет хлебник.