Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды)

А покуда злыдни те в Городне сколько дней замешкав­шись, как бы одержимые от дьявола учиняли и живность старанием себе и людям добывали, ибо своей кухни не имели. И тот Христос тогда там, как бы безумный по дворам и рын­кам бегая и по лавкам, хлеб людям хватал и мясо из гарнцев и мис черпал и на свои товарищи метал, а они их, хватая, и ели. И была там на то время превеликая тьма людей».

СЛОВО ОТ ДВУХ СВИДЕТЕЛЕЙ

«И вновь брехня. И осточертело уж нам, людям, что с ним ходили, читать это и слушать это. Но кто ж очистит правду от кала (Исправлено: «От лицемерия и необъективности». — Авт.) и возгрей, если не мы? Кто остался жив? Эти два, повыше, они ещё хоть немного, половиной слова, правду говорят. Находили и хлеб. Били и врагов. Добывали и мясо, и рыбу, и живность людям. И была там действительно «превеликая тьма людей».

Но в другом — ложь. Сами видели, как мы, горемычные, ту церковь и начальство то «одурачили». Под угрозой дыбы и костра. Сами изведаете, как эта их «слепость» прошла, едва он руку на золото церковное поднял. И что тогда совершили те, «простые, как голуби» — изведаете вы тоже.

Но Варлаам и летописцы из Буйничей меньше врут. Вы Мартина Вельского послушайте. Он Братчика Якубом Мелштинским кличет, шляхтичем коронным. В то время, как не знаем мы, был ли он даже мирским школяром. Странным слишком был для школяра. То ли умён очень, то ли с луны упал — просто не укладывается в голове.

А было так.

...Бросились к нам люди. Тысячи многие. Подхватили на руки, подняли, понесли. А за нами понесли тех же князей церкви. Чёрт знает, откуда появились в руках, вверх возне­сённых, факелы, ленты разных колеров, цветы. Огонь скачет. А мы, счастливые, смеёмся: смерти избежали, бедные.

Если бы знали, сколько нам с тем апостольством му­читься ещё — плакали бы, как иудеи на реках вавилонских, а вместо того, чтобы лиры на вербы вешать, им подобно, сами бы на тех вербах повесились.

Толпа прыгает, ревёт, ликует: Христос в Городню при­шёл. А мы уж на Старом рынке поняли, в какую кулагу вы­пачкались. Там какой-то человек — слабый, видимо, верой — целый воз мышеловок привёз.

— Мышеловки! — кричит. — Удивительные мышеловки!

И тут народ вдребезги и вчистую разбил тот воз и раз­нес, а мышеловки стал топтать ногами: зачем нам мыше­ловки, мол, если у нас вы есть. Тут мы и испугались.

— Чу-да! Чу-да! Чу-да! — вопят.

И рукоплескания...