Христоверы

– Вернулись, рыбаки? – сказала она. – В избе не шуметь, тихо себя вести. Что-то нынче хандрит девица наша.

– Что, худо с ней? – насторожился Матвей Кузьмич.

– А ты не дыми в избе, Силантий, – строго взглянула на сына Марфа Григорьевна. – На улице не зима сейчас, кури там, ежели без табака тошно.

– Ладно, мама, – согласился Силантий. – Так с девушкой что? Уж не помирать ли собралась?

– Типун тебе на язык! – едко прошептала Марфа Григорьевна. – Бедняжка только что глазоньки открыла и в себя пришла.

Скинув сапоги, Силантий поспешил за печь, но мать несокрушимой преградой встала у него на пути.

– А ну стой! – потребовала она. – Деваха уже снова в беспамятстве.

– А она что-нибудь сказала? – прошептал Силантий взволнованно.

– Она что-то про попа, иерея Георгия, лепетала, – ответила Марфа Григорьевна. – То ли звала его, то ли что-то сказать ему хотела. Но я не поняла ничего. Она очень тихо говорила, а я чуток туга на ухо.

Силантий нахмурился. Его озадачили слова матери. Некоторое время он стоял в задумчивости, а затем развернулся и стал натягивать сапоги на ноги.

– Эй, Силашка, куда это ты? – спросил Матвей Кузьмич, удивившись странному поведению сына.

– Сынок, а за стол когда ж? – прошептала Марфа Григорьевна, с недоумением наблюдая за ним.

– Куда-куда, на кудыкину гору я, – огрызнулся Силантий, обувшись. – Не ждите меня, когда вернусь, не знаю, – сказал он, открывая дверь. – А ещё…

* * *

Отпустив извозчика, Сафронов вошёл во двор и улыбнулся. Разойдясь «мирным путём» с Андроном, он чувствовал себя победителем. Разувшись и раздевшись в прихожей, он поспешил в спальню жены. Но путь ему преградила взволнованная дочь.

– Что случилось, Анна? – увидев слёзы на её глазах, спросил Сафронов, чувствуя, как сжимаются внутренности.

– С мамой плохо, папа, – ответила она, поднося к глазам платочек и вытирая слёзы.

– Как это плохо? – изменился в лице Сафронов. – Я же утром, когда уходил, видел её счастливой и улыбающейся.

Дочь всхлипнула и, ничего не ответив, повисла у него на шее. Отстранив Анну, Сафронов повторил попытку войти в «покои» жены.

– Сейчас к маме нельзя, папа, – непреклонно сказала дочь. – Недавно был доктор, сделал ей укол, и она спит.

– Ты говоришь серьёзно, доченька? – спросил он, глядя на неё недоверчиво.

– Такими вещами не шутят, папа, – поджимая губки, ответила Анна.

Она развернулась и вошла в спальню матери, плотно прикрыв за собой дверь. Сафронов некоторое время стоял на месте, и только поднявшаяся по лестнице горничная вернула ему способность мыслить.

– Эй, Глашка, у нас ещё остались бутылки в корзинке с настойкой, которой мы лечились с Мариной Карповной?

– Нет, ни капельки не осталось, Иван Ильич, – ответила горничная. – Я уже и бутылки все выбросила.

– Тогда принеси мне бутылку коньяка, стакан и холодного мяса на закуску, – потребовал Сафронов, направляясь в свой кабинет.

Сам не свой он вошёл в комнату, уселся за стол и в отчаянии обхватил голову руками.

* * *

Наступившим утром Андрон в сопровождении Ржанухина обходил двор, выискивая критическим взглядом видимые недостатки и указывая на них Савве.

– Плетень вон подправить надо, – говорил он размеренно. – Дверь бани ещё чуток и отвалится. Ведро у колодца надо бы заменить…

Он говорил и говорил, а Ржанухин как губка впитывал в себя получаемые указания.

Вдруг калитка открылась перед носом старца, и во двор вошёл Силантий Звонарёв.

– Во как? – оторопел Андрон, остановившись. – Явился не запылился. Я тебя ждал-ждал, все жданки прождал, а ты и не торпился.

– Так что, мне уйти, ежели не ко времени явился? – округлил глаза Силантий.

– Дело твоё, – ухмыльнулся Андрон. – Ты сам волен своим мыслям и своим поступкам.

– Тогда я не уйду, а обращусь к тебе с просьбой, – закрывая калитку, сказал Силантий. – Это как, позволительно?

– Вопросы задавать явился? – осклабился Андрон. – Что ж, милости просим, заходи в избу. На улице я ничего не решаю и разговаривать не люблю.

– В избу так в избу, – пожимая плечами, согласился Силантий. – Мне разницы нет где калякать. Только об Евстигнее Крапивине я нынче ничего рассказывать не буду. Не до того мне, не взыщи.

– Ты вот что, Савва, займись делом, – посмотрел на Ржанухина Андрон. – Вечером проверю. Чтоб всё было исполнено, о чём говорил я тебе.

* * *

Переступив порог, старец и Силантий прошли в горницу и уселись за стол напротив друг друга.

– Матушка у меня захворала, – перешёл к делу гость. – Вот потому и пришёл.

– А почему ко мне, а не в больницу? – удивился Андрон.

– Ездил я в больницу, а там сказали, чтобы я матушку к ним вёз, – вздохнул Силантий. – Доктора ехать в деревню отказываются.

– А я при чём? – прикинулся непонимающим Андрон. – Я бы, конечно, съездил в деревню, но я не доктор и не смогу матушке твоей помочь. Если ты хочешь, чтобы я помолился за её здоровье, то, пожалуйста, помолюсь.

– Ты не доктор, я знаю, но Агафья… – замялся Силантий. – Она, как говорят, толк в целебных травах знает. Вот я и приехал попросить отвара или настойки для мамы моей.