Хроники ускоренного сердцебиения (сборник)

Пройдем спираль падений и рождений,

Придем к тому, с чем начинали путь.

В твоих глазах я снова тот же гений,

А если и привру, то лишь чуть-чуть.

Построим рай в сухом, сосновом боре,

А в нем часовню белую как снег

И с нами запируют на просторе

И ангелы, и – снежный человек!

Ночь Наполеона (Накануне Бородино)

Он сидел на пустом барабане

И глотал из бутылки коньяк —

Вся Европа лежит под ногами,

Только Русь не ложится никак.

Где-то сзади Смоленск и Калуга,

И Москва под французской пятой,

Завывает под окнами вьюга,

А союзник у вьюги другой.

Мужичье! Как их там? – Партизаны…

Нарушают законы войны,

Но какие наносят удары

Бородатые русские псы,

А безглазый фельдмаршал Кутузов,

Где его отыскал государь?

Не боится ни капли французов —

Не фельдмаршал, а деспот и царь!

Всяк воюет, никто не сдается,

То на вилы поднимут обоз,

Стар и млад до последнего бьется,

А еще этот русский народ!

Что-то, как-то нескладно сложилось

И идет по канонам другим.

Видно Русь не напрасно молилась

Рукописным иконам своим…

Ладно! Завтра последняя битва —

бородино-французский канкан.

На коленях российская свита

Бросит флаги под мой барабан…

Но как давит предчувствие краха,

Несмотря на французский престиж,

Никогда он не ведовал страха —

«…Может все же вернутся в Париж?»

…Он сидел на своем барабане,

Вспоминал бородинскую ночь,

Эта битва смешала все планы,

Вдруг отбросив империю прочь…

Что за черт? Разве в силах понять я

Эту бездну восточной глуши?

И зияла над ним, как проклятье,

Неразгаданность русской души.

Бармен

Сизый сумрак. Потухший камин.

Пять столов – вот и весь ресторан,

Нет за ширмой приватных кабин —

И гуляет по кругу стакан!

Сколько раз я в объятьях земных,

Танцевал с ненаглядной красой,

И казался весь мир – для двоих,

И парил я над грешной землей.

Лей мне бармен в каленый стакан,

Ты смешай на похмелье души

Злой напиток – огонь и дурман,

Только сдачей меня не смеши!

Раздербань свой бутыльный колчан,

Эти слезы мне с водкой смешай;

Горсть монет я швыряю в туман,

А теперь испарись – не мешай!

Разгулялась столичная рвань,

Сколько спьяну я стран исходил,

Только старый кабацкий наш рай

Разлюбить не хватило мне сил!

Подмога

Выхожу один молиться Богу

На пустую горную дорогу,

И висит потерянно луна,

В небе, как и я теперь – одна!

А душа стремится дальше, выше,

Где-нибудь Господь ее услышит,

Ведь мои слова, мои молитвы,

Как в церковном хоре Божьи ритмы —

Наполняют ночь. И даже горы

Все свои мирские разговоры

Отложили и молчат без сна.

Тихо-тихо бьет в скалу волна.

Птицы спят. Затихли в чаще звери,

Но в душе я слышу голос: «Верю!..»

Звездный холод. Небеса. Дорога.

Лишь в молитве Божия подмога…

Плоть

Плоть моя – стать сердешная,

Вся в рубцах ты, плоть многогрешная,

Льется тонкий свет от моей свечи,

Выпь болотная, не терзай в ночи!

А за веком – век, а за далью – даль,

Кто рассеет боль, утолит печаль?

Ах, давно ли я пел в родном краю,

Все пытался тень я обнять свою!

Тень моя – сень заплечная,

В этой жизни мы – пара вечная.

И в рассветный час и в закатный миг

Ты прикрой меня, огради от пик.

Слышу лай собак, слышу волчий вой,

Как легко шагать по земле с тобой…

Все длиннее тень, все короче дни,

Сколько лет еще пребывать в тени?