Хрустальный замок

Саша вскрикнула и попыталась сбросить с себя нахальный огонек, но тот шустро перебрался на спину. Саша взвыла и завертелась на месте. Сарафан уже занялся в нескольких местах, а огонек все продолжал скакать по легкой ткани, оставляя расползающиеся черные пятна. Мишка, чуть замешкавшись, бросился к Саше, повалил ее на землю и начал хлопать руками по спине, но верткий огонек, найдя новую мишень, скакнул к мальчику на футболку. Мишка чудом увернулся, и приставучий язычок огня упал на землю. Мальчик рванулся к нему, собираясь растоптать, но его опередил Черныш. Широкой подошвой он вдавил огонек в землю и для верности повертел ботинком.

– Все! – сказал он и опустился на колени рядом со всхлипывающей Сашей. – Ты как?

– Но… нормально, – сжавшись, выдавила девочка сквозь слезы.

– Ожогов нет?

– Н-нет, ка-ажется. Я ис… пуга-алась.

Саша смотрела на Черныша огромными, круглыми от страха глазами. И тут хлынул дождь. Маленькая тучка, зависшая прямо над Сашей, пролилась на девочку, а затем перекинулась на вредный цветок, и тот зашипел, окутался паром и мигом увял, растаял.

– Вот так! – сказал Бука и отряхнул руки – оказалось, тучку сотворил он.

Ребята окружили Сашу. Черныш помог ей подняться и оглядел горелые прорехи на сарафане. Ожогов, вроде бы, и вправду не было, но сарафан изрядно пострадал.

Саша отерло мокрое лицо в грязных потеках, оглядела себя и опять всхлипнула.

– Ну-ну. – Черныш прижал Сашу к себе. – Главное, цела осталась, а платье – ерунда.

– Да-а, это мое люб-бимое, – продолжала всхлипывать Саша, прижимаясь к Чернышу. – А т-теперь одни ды-ыры!

– Ты зачем, гад, это сделал? – накинулся Бука с кулаками на Рыжика.

– Я ничего не делал, – отступил ошарашенный неожиданным напором Рыжик.

– Врешь! Это был огненный цветок, а значит, твои дурацкие проделки.

– Но я правда не делал никаких цветов, – продолжал стоять на своем Рыжик, все отступая. – Честное слово! Я разговаривал с Чумазулей, а потом…

– Это не он, – ткнула пальцем в небо Чумазуля, и все разом задрали головы. – Это Шестерка.

Метрах в пятнадцати над землей висело знакомое облако, с которого свешивался, хихикая в кулачок, паж Тота.

– Что, получили? Будете знать! – писклявым голосом выкрикнул мальчишка и показал язык.

– У, заноза расфуфыренная! – скрипнул зубами Бука.

– Пудинг, – заговорщицки шепнула Чумазуля. – Помнишь?

– Ага, – понимающе кивнул Бука.

– Чего вы там шепчетесь? – насторожился паж.

– Не твое шестеречье дело. – Бука состряпал злорадную физиономию и щелкнул пальцами.

Облако внезапно потеряло воздушность, превратилось в колышущийся зеленый пудинг и начало проседать. Голова мальчишки пропала, и на облачном пудинге началась какая-то возня, отчего он заколыхался еще сильнее.

– Ой, сейчас опять сделает облако и улетит! – вскрикнула Чумазуля и закусила палец.

– Пусть попробует, – криво усмехнулся Бука и сунул руки в карманы, продолжая наблюдать за рывками проседающим пудингом.

Пудинг менял цвет, он становился то голубоватым, то пепельным, то опять зеленым, а то вдруг из гладкого и блестящего превращался в рыхлую массу. Но потуги Шестерки оказались пустыми, и вскоре облако, шмякнувшись у самых ног ребят, сильно расплющилось, лопнуло и разбрызгалось быстро истаявшими кусками слизи. И на земле остались сидеть ошарашенный мальчишка, заляпанный крупными зелеными тягучими каплями, и невозмутимый Тот, возможно, так до конца и не осознавший, что, собственно, с ним произошло.

Никто из ребят не шевелился, и даже Саша перестала реветь и, шмыгнув носом, утерла слезы – кто его знает, чего ждать от Тота. Ведь шутку Буки можно расценить как посягательство на его жизнь.

– Так, – сказал наконец Тот, поднялся и вдруг стал таять, словно снег под палящими лучами солнца. Саша опять вскрикнула, на этот раз от неожиданности. Мишка, раскрыв рот, наблюдал за постепенным исчезновением Тота. Шестерка, похоже, тоже никак не ожидавший бегства хозяина, окончательно растерялся, и только глуповато хлопал длинными девчачьими ресницами. Тот стал совсем худым и прозрачным, потом оплыл бесформенной губчатой массой и всосался в землю.

– Как он это сделал? – к Саше наконец вернулся дар речи.

– Он не человек, – дернул плечами Черныш.

– Не человек? А кто?

– Кто бы его знал, – с горечью выдохнул Черныш.

– Отлично! – удовлетворенно качнул головой Бука. Теперь были только они и паж-вредина. – Ну что, поговорим? – спросил Бука и стал угрожающе надвигаться на Шестерку.

– Ребята, вы чего?

Паж чуть отполз назад и прижался спиной к широкому стволу красного дерева, но тот внезапно прогнулся в сторону, и мальчишка повалился на спину, смешно задрав ноги в грязных чулках, один из которых сполз и собрался в складки на щиколотке.

– Вставай, будем драться, – потребовал Бука, нависнув над мальчишкой, и саданул кулаком в ладонь.

– Ну чего вы, чего? – захныкал Шестерка и загородился рукой. – Шуток не понимаете, да?

– Почему? Мы шутки любим, правда, Рыжик? – усмехнулся Бука.

– Ага, очень, – поддакнул Рыжик и встал рядом с Букой. – Мы и сами любим шутить.

– Точно! Сейчас так пошутим, враз шутить разучишься.