Киборг-национализм, или Украинский национализм в эпоху постнационализма

В этом общем поступательном движении, направленном на то, чтобы маргинальное стало центральным, по мнению С. Павлычко, необходима одновременная модернизация/аристократизация и традиционного украинского национализма, который за счет введения в него проблематики феминизма, сексуальности, телесности и гендера (с его понятиями множественной и гибридной структуры субъективности) может стать, во-первых, более либерально-демократическим и, во-вторых, лучше соответствовать современным постмодернистским условиям:[373] феминизм, использующий передовую социальную и политическую западную методологию, с точки зрения С. Павлычко, может стать для выполнения миссии аристократизации национализма «очень неплохим инструментом».[374]

Что является результатом таким образом понимаемой деконструкции? Что в результате становится новым «центральным» в украинской культуре? Таким центральным становятся все присущие новому пониманию украинского модернизма/аристократизма формы женской перверсивной сексуальности, выраженные прежде всего в женском творчестве – гомоэротизм и садомазохизм (в творчестве О. Кобылянской в исследованиях С. Павлычко и Т. Гундоровой), гендерная меланхолия (в творчестве О. Кобылянской в исследованиях Т. Гундоровой), лесбийская сексуальность (у О. Кобылянской и Леси Украинки в исследованиях С. Павлычко и Т. Гундоровой), истерия (у Леси Украинки), мазохизм (у О. Кобылянской), транс-гендерность (у О. Кобылянской), квир-идентичность и квир-сексуальность (у О. Кобылянской и Леси Украинки), гибридная идентичность (у О. Кобылянской) и т.д. и т.п.: если данные характеристики женской идентичности в западной феминисткой теории актуализируются в качестве центральных только сегодня, то в творчестве украинских женщин-писательниц и в украинской культуре в целом они, как оказывается, всегда присутствовали в качестве центральных, что не является, конечно, указанием на «народность» их носительниц. По мнению и мужских украинских исследователей, украинская культура имеет своих собственных «титанов соромицького [непристойного. – И.Ж., С.Ж.] дискурса»,[375] исключенных из рассмотрения тоталитарным имперским советским дискурсом. В многочисленном креативном потоке произведенной в последние годы женской исследовательской литературы, посвященной писательницам прошлого, обнаружены в качестве центральных даже такие радикальные доэдипальные формы женской самореализации как «номадизм», «становление животным» (которые Т. Гундорова обнаруживает опять же у О. Кобылянской), «сестроубийство» (которые Н. Збровская обнаруживает у О. Забужко) и т.п.

Однако радикальная политическая замена после крушения империализма и Оранжевой революции Большого Другого с востока на запад создает в этом потоке свои дискурсивные сложности, а именно – новые критерии для невроза, которым соответствовать сложно, поскольку, по признанию Н. Зборовской, в украинской литературе было всего «две украинских истерички» (мать и дочь Косачи – Леся Украинка и Олена Пчилка), и одна меланхоличка (Ольга Кобылянская[376]).

В результате несмотря на феминистский идеологический оптимизм С. Павлычко («важно, что эти идеи [Ницше и Шопенгауэра] обговаривались»[377]), которая действительно впервые в украинской культуре обнаруживает лесбийские отношения как феномен (между Лесей Украинской и Ольгой Кобылянской), с целью лучшего соответствия новым западным теориям Большого Другого нового дискурса неосексуальности ей приходится радикально изменить предмет своего феминистского исследования украинской культуры – вместо исследования женской сексуальности обратиться к мужской, выделив в качестве идеального par excellence невротика украинской литературы не женского, а мужского субъекта – украинского академика-востоковеда и второстепенного литератора Агатангела Крымского (1871-1942). В отличие от вышеназванных женщин, которые больше всего хотели быть «нормальными», Агатангел Крымский специально подчеркивал свой невротизм -psychopatia nationalis как идеологическую программу национализма и даже рассматривал его как условие современной личности (Достоевский, Оскар Уайльд и др.). Именно Крымский уже не бессознательно, но сознательно по сравнению с женщинами-писательницами, по мнению С. Павлычко, вводит невротический стиль в украинскую литературу («его рассказы передают нервозную неуверенность автора, которая не покидает его, про что бы он ни писал»[378]), принципиально отличающийся от реалистического стиля, присущего украинским писателям-народникам (например Панасу Мырному или Ивану Нечуй-Левицкому).