Кира в стране дирижаблей

Однако все это, пожалуй, несколько драматичный сценарий, а ведь все может быть совсем иначе – вот она перебирает виниловые пластинки, а потом выбрав Led Zeppelin – их, и никого другого! – поедет к своим друзьям танцевать ночь напролет, чтобы затем в спешке переписывать домашнее задание на ступеньке мраморной лестницы факультета. И юбка ее задерется, и мальчишки-дураки будут идти и оглядываться на Киру. Мальчики нисколько не повзрослели со школы. И усвоив урок, Кира впредь будет писать конспекты сама, или даже не писать, а набирать текст на печатной машинке. Но в разгар сессии сорвется и все равно отправится на концерт вместо того, чтобы готовиться к очередному экзамену.

Не на тот концерт, в филармонию, куда дядя мог бы достать билеты на любую премьеру, а в те подпольные клубы, где мельтешит свет и пиво подают с димедролом, а гитарист вытворяет такие вещи с инструментом, что, кажется, его пальцы живут сами по себе, и толпа, раскачиваясь в пьяном полукруге, подчиняется музыкальному потоку, и тонет в нем, и задыхается, и брыкаясь сотней рук, шелестящих под аккомпанемент шаманского бубна, который в конечном счете оказывается не более чем барабаном, но всем плевать, кого это волнует, да и не разберёшь в этом сумраке, дыму и угаре…

Да! Университетская жизнь полная записок, книг забитых гербариями и свеч, воск которых затекает на темное дерево рабочего стола с кучей выдвижных ящичков, в которые набита всякая всячина: наброски рисунков, самопишущие перья, пленка фотоаппарата, засушенные стрекозы, ключики, зажигалки, шнурки, которые она в шутку стащила у Влада, когда он курил на балконе в квартире у общих друзей… Да и сама Кира попробует курить. Сначала мало, потом чаще, потом бросит, начнет снова во время сессии, но к четвертому курсу бросит окончательно. И в итоге у нее останется бесполезный мундштук – сентиментальное воспоминание о молодости.

Она бы носила серую шерстяную юбку в клетку и черный свитер, умело сочетая его с коричневым пальто, которое она под невежливый вопрос брата «Зачем оно тебе?», купит на барахолке у пожилой женщины с грустными глазами. Позже в этом же пальто она будет ездить на курсы фортепиано или, быть может, скрипки… Точно, скрипки! Она всегда хотела научиться на ней играть…

Но все же с коричневым пальто или без него, учеба в университете, куда она поступила благодаря дяди и Владу, который был для нее ориентиром и примером для подражания, по странной иронии жизни, в любом случае, привела бы ее к предательству брата. Осознавая невозможность их отношений, особенно тут, среди сверстников, которые так свободно любят друг друга, что целуются прямо на оконных рамах, что влечет за собой побелку ягодиц у сидящего, рано или поздно она поддалась бы искушению, и вот – все тот же некий однокурсник, позвавший пить кофе, на квартире которого они, сидя в кругу играют в бутылочку, наклонится к ней пьяным ртом, а она, не сдержавшись, поцелует его. Любой из путей ее университетской жизни привел бы к этому, ведь неизбежное – неизбежно.

Романтика, объятия, манка снежинок на меху, шепот, ровный почерк, рисунки, робкие касания, одолженное перо, вереск, кот на карнизе, домашние растения в горшках, значок на пиджаке, звезды, космос… – было… Все это было бы у нее. Но непременно, в конце она всегда оставалась бы без Влада.

Однако судьбе приспичило разыграть другой сценарий: грезы молодости, показавшиеся из-за ширмы университетских стен, в итоге окажутся блажью, мишурой, конфетти, разлетающимся под звонкий выстрел хлопушки… И Кире, быть может, никогда не суждено будет доучиться. Но пока все еще маячила миражом будущая студенческая жизнь – интеллигентская, богемная и праздная!

Конечно, была бы в этой жизни и учеба, которая, впрочем, не сильно отягощала кутеж буйной молодости. И хотя Кира выросла внимательной и усидчивой – такой, что хоть каждый вечер была готова просиживать в конусе желтого света перед очередным эссе до тех пор, пока шапка настольной лампы, не разогреется до такой степени, что начнет обжигать палец, прикоснувшийся к металлической поверхности, все же, верно читатель уже заметил это, девушка была легко увлекаемой, и даже имея перед собой цель, могла забыть о ней, переключаясь на что-то сиюминутное, но гораздо более привлекательное нежели далекий и благородный путь, которым ей хотелось пройти.

33

На первой в Кириной жизни лекции преподаватель сообщил, что журналистика – деятельность практичная и студенты зря пришли сюда просиживать штаны, и вообще лучше бы «шли работать по профессии», или не работать, а просто впитывать человеческие истории, учиться жизни: смотреть, чувствовать, трогать, слушать, нюхать, вдыхать!

Влад в это время сидел на своей лекции и не мог рассказать, говорили ли им то же самое в начале первого курса. А позже Кира забыла спросить.

Что же еще она поняла, проведя полтора часа в аудитории с открытыми нараспашку окнами?

Во-первых, журналистика – это опасно. Преподаватель рассказывал, как он был военным корреспондентом во время Мировой войны, и как под рукой не было ничего кроме фотоаппарата.