Китайская классическая поэзия

У матери нежной иголка и нитка в руках:
Готовится путник одеться в дорожный халат.
Чем ближе к прощанью, тем чаще и чаще
стежки,
И страшно: домой он не скоро, не скоро
придет...
Кто может ручаться, что малой травинки
душа
Всей мерой отплатит за теплую ласку весны!

ЛЮ ЮЙСИ (772-842)

Перевод Л.Эйдлина

ПРОВОЖАЮ ВЕСНУ

Ведь вчера еще только взошел на башню,
поздравляя весну с приходом,
А сегодня поднялся на башню снова,
чтобы с ней уже попрощаться.
И цветы орхидей в увядшем уборе
сбереженной росою плачут.
Ивы длинными рукавами веток
налетевшему ветру машут.
И красавица в гладком зеркале видит,
как лицо ее изменилось.
Чуский гость у речного берега знает,
что надежды его напрасны...
И за десять тысяч веков и доныне
одинаковы те печали.
Остается вином допьяна напиться
и забыть обо всем на свете.

ОСЕНЬ

С древности самой встречали осень
скукою и печалью.
Я же скажу, что осени время
лучше поры весенней.
Светлая даль, журавль одинокий
в небе над облаками
Могут поднять мое вдохновенье
прямо к лазурным высям.
Ясные горы, чистые воды,
с ночи лежащий иней.
В яркой листве краснота деревьев
тронута желтизною.
Если к тому же взойти на башню —
свежесть проникнет в кости.
Это не то, что дурман весенний
и от него безумье.

БО ЦЗЮЙИ (772-846)

Перевод Л.Эйдлина

НАПИСАЛ ПРИ РАССТАВАНИИ О ТРАВЕ НА ДРЕВНЕЙ РАВНИНЕ

Повсюду сплошная
на древней равнине трава.
Достаточно года,
чтоб ей отцвести и ожить.

Степные пожары

дотла не сжигают ее.
Лишь ветер весенний
подул — и рождается вновь.

И запах из далей

до старой дороги достиг,
И зелень — под солнцем
приникла к развалинам стен...

Опять провожаем

мы знатного юношу в путь.
Травы этой буйством
печаль расставанья полна.[260]

Я СМОТРЮ, КАК УБИРАЮТ ПШЕНИЦУ