Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина

Среди методов, используемых людьми для соприкосновения с миром духов, главным было жертвоприношение. Оно составляло фундамент религиозной жизни Древнего Китая на всех уровнях общества — от столицы до регионов и местных сообществ, от Сына Неба до обыкновенных домохозяйств. О том, почему следует подносить незримым силам еду и вещи, написано немало. Например, жертвоприношение объяснялось как неотъемлемая часть культуры дара: мои подношения дают мне определенную власть над их получателем (или получателями). Ученые подчеркивали также важность причастия, способствующего налаживанию контакта между миром людей и миром духов: разделив пищу с духами и участвуя в пиршестве, завершающем жертвоприношение, можно было взывать к ним. Двое французских ученых, Анри Юбер (1872–1927) и Марсель Мосс (1872–1950), написали в 1899 г. ставшую впоследствии весьма авторитетной работу[104], в которой предположили, что целью употребления или уничтожения подношения является стремление установить связь между сферами сакрального и профанного, которые иначе никак не соприкасаются друг с другом. Ни одна из этих теорий не подразумевала Китай, в основном речь шла о греко-римской древности, библейской и ведической традициях, но тем не менее все они выстраивались вокруг одного и того же фундаментального вопроса, интересующего большинство мировых религий, — вопроса о пересечении человеческого мира со спиритуальным миром. Абсолютно ли обособление этих двух миров или они, существуя отдельно, в то же время сообщаются между собой? Предлагая рабочее определение жертвоприношения, его можно было бы истолковать как такую коммуникацию с потусторонними силами, в которой выступающая посредником жертва преобразует как человека, ее приносящего, так и духов, ее принимающих. Впрочем, довольно теорий; перейдем к тому, как культура жертвоприношений может выглядеть на практике.

Подобно любым другим церемониям и празднованиям, обязанность возносить жертвы требовала проведения регулярных ритуалов, вписанных в календарь сельскохозяйственной и прочей экономической деятельности. На уровне государства ритуальный год начинался в первый месяц весны, когда Сын Неба молился о будущем урожае. Вместе с высокопоставленными чиновниками он возлагал руки на плуг на специально отведенном священном участке земли — подобно нынешним политикам, которые закладывают первый камень на строительстве, разрезают ленточку или открывают соревнование стартовым выстрелом. Особые инструкции оговаривали, что и когда подлежало жертвованию. К примеру, нельзя было жертвовать самок, ибо они требуются для пополнения поголовья. Принесение в жертву животных могло заменяться подношением иных ценностей — нефрита, шкур или шелковых тканей.

Поздней весной женщины занимались изготовлением шелка для церемониальных одежд. Тогда же отбирались и описывались телята, намеченные для жертвования. В начале лета власти устанавливали налог на зерно и шелк, необходимые для ритуальных надобностей. Историк Бань Гу, живший в I в., подсчитал, что в IV в. до н. э. в обычном домохозяйстве из пяти человек на регулярные ритуальные нужды расходовалась половина годового содержания одного члена семьи. «Ли цзи», ссылаясь на древние установления, сообщает, что в тот же период на берегах рек разбивались тутовые сады и сараи для выращивания шелковичных червей, необходимые для производства изысканных тканей: у воды женщинам было удобнее промывать коконы, а также собирать и сушить тутовые листья, предназначенные для кормления червей («Ли цзи», глава «Цзи И»). Далее начиналась бурная деятельность середины лета: настраивали и чинили музыкальные инструменты, используемые в церемониях; возносили молитвы горам, рекам и источникам; сам правитель приносил ежегодную жертву, чтобы заручиться дождем и обильным урожаем. В конце лета двор собирал с подданных специальный налог, уплачиваемый фуражом, который предназначался для откорма жертвенных животных, задействованных в государственных церемониях. Тогда же красили и вышивали шелка для церемониальных одежд, проверяли церемониальные флаги.

Осенью подходило время для ежегодной ревизии жертвенного скота. Сотрудники государственных скотобоен и служители культа делали обходы, чтобы удостовериться, что животные целы и хороши. Они измеряли рост и размер животных, сортировали их на толстых и тощих, проверяли корма. Обращали внимание и на окрас — скажем, пятнистая шкура могла отпугнуть духов, — а также осматривали бычьи рога: выше всего ценились короткие и чистые рога, подобные, как говорили, «кокону или каштану». Больные или раненые животные отбраковывались. Затем нужно было чинить амбары — жертвенное зерно, собранное со священных полей, хранилось в особых государственных «амбарах для духов». Подобно усердному земледельцу, хороший правитель должен был позаботиться о наличии неиссякаемых запасов для будущих жертвоприношений.