Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина

Зимой заготавливали дерево: нужны были дрова для жертвенных костров и материал для ритуальной утвари (подносов и корзин). Некоторые породы дерева — тутовник, персик, кипарис — считались особенно подходящими для церемониальных целей. Дерево также требовалось на гробы для тех, кто мог позволить себе достойные похороны. Экономика жертвоприношений работала и на государственном уровне. В разных местах и в различные эпохи религия была теснейшим образом связана с материальным миром. Для обеспечения ритуальных запасов огораживали парки и поля. Несанкционированные жертвоприношения, кража жертвенных предметов или незаконная торговля ими сурово карались. В кодексе законов Цинь есть следующая запись: «В тот период, пока официальное жертвоприношение еще не завершено, за кражу заготовленных для него предметов полагается наказание в виде обривания бороды и принудительных работ» (D21).

В гигантский механизм ритуальной экономики была вовлечена целая армия чиновников. Они обеспечивали поставки всего необходимого для намечаемых жертвоприношений и других церемоний, например для приема гостей и посетителей, торжественных пиршеств, больших похорон. В «Чжоу ли» упоминаются чиновники, ответственные за поставки ароматных трав, в которые заворачивали подношения и через которые процеживали жертвенное пиво, а также мясники и виноделы. Специальные работники заготавливали лед для хранения ритуальной пищи. Скотоводы, пастухи и смотрители выращивали жертвенных животных, следя за тем, чтобы их хватало для каждой церемонии, причем в требуемом ассортименте. Заготовители дров поставляли материал для костров, смотрители рисовых полей подготавливали все нужное для молитв о дожде, а горные и лесные егеря курировали жертвования горам и рекам. С моллюсковых ферм привозили толченые ракушки, которыми отбеливались жертвенные сосуды и приборы. И это далеко не весь список того, кто и чем занимался.

В Древнем Китае вокруг смерти и мертвых была выстроена целая индустрия. Заявляемый элитами спрос на погребальные товары (например, на миниатюрные фигурки из глины) стимулировал бурную производственную деятельность в мастерских на городских рынках и вблизи крупных могильников, кладбищ и других культовых мест. Несколько подобных фабрик возникло вокруг столицы империи Цинь: там было налажено массовое производство предметов роскоши и погребальных атрибутов, предназначенных для императорских захоронений. На рынке, некогда располагавшемся в северо-западной части ханьской столицы Чанъань, археологи нашли остатки мастерской, изготавливавшей погребальные фигурки; там были печи для одновременного обжига восьми тысяч изделий. От мастеров, создававших священные сосуды и прочую ритуальную атрибутику, требовалось особое усердие, поскольку все их изделия подлежали строгому контролю качества; на некоторых в виде торговой марки гравировали имя производителя. Все ритуальные предметы имели ограниченный срок годности, после истечения которого их нельзя было применять: изношенные или поврежденные атрибуты могли испортить церемонию. Старые или рваные церемониальные одежды предписывалось сжигать, а испорченные жертвенные сосуды вкупе с черепашьими панцирями и стеблями тысячелистника, использованными для гаданий, — закапывать. К завершению жертвоприношения не должно было остаться никаких следов от него, чтобы никто не мог непочтительно обойтись с атрибутами ритуала («Ли цзи», глава «Чу ли.

Обширный рынок, обслуживающий религиозные потребности, высасывал ресурсы из экономики домохозяйств. Причем это касалось не только расходов: нередко звучали жалобы на то, что стремление стать специалистами по ритуальным вопросам отвлекает людей от обычной экономической деятельности. Ван Фу, мыслитель из Восточной Хань (90–165), обращает внимание на особенно пагубное влияние подобных профессий на женскую часть населения. Он сетует на то, что соблазн быстро нажиться на продаже религиозных услуг уводит женщин от их основных занятий: «Отойдя от домашних дел, забросив шелководство и ткачество, многие [женщины] ныне подались к колдуньям учиться их ремеслу: колотить в барабан, плясать, отбивать поклоны духам, чтобы обманывать простой люд, вводить [его] в заблуждение. У ослабевших от хворей женщин, [у домочадцев] в тех семьях, где поселилась болезнь, тревога помутила разум, и [колдуньям их] легко запугать. [Колдуньи, якобы для исцеления], заставляют [страждущих] пускаться в дальний путь, немедленно покинуть очаг» («Цяньфу лунь», глава «Фу чи»)[105]. Но когда ритуальные обязательства начинают «поедать» рабочую силу — вспомним Мо-цзы, — неизбежно возникает вопрос о целесообразности организованного почитания духов. Как заметил один ханьский критик, «похороны и жертвоприношения, не знающие меры, — чума, поражающая живых» («Яньте лунь», глава «Сань бу цу»).