Китайская пейзажная лирика III-XIV вв. (Стихи, поэмы, романсы, арии)

Прямо по карнизу

Провела черту.

Завистью терзаясь,

Кажется, стремится

Здесь Чан Э* увидеть

Ласточек чету.

НА ОЗЕРЕ СЛАГАЮ СТИХИ В СТИЛЕ ЧЖАН СЯНЯ*

Дождь прозвенел у подножия Феникса*,

Снова и свет и прозрачность царят.

Воды хрустальные,

Ласковый ветер

И лучезарный закат.

И, распускаясь, красуются лотосы,

Нежный и свежий струя аромат.

Две белоснежные цапли откуда-то

Вдруг прилетели, поодаль кружат.

Видно, по нраву

Пришлось это место,

Коль улететь не спешат.

А над рекой раздается мелодия -

Струны неведомой цитры звенят.

Только кому

О печали глубокой

Струны поведать хотят?..

Тает туман, облака собираются,

Будто бы феи бесшумно парят.

Кто там на цитре играет, узнать бы мне,

Звукам я внемлю, волненьем объят.

Но - ни единой души...

Распростерся

Гор зеленеющих ряд.

НАПИСАНО В ПРАЗДНИК СЕРЕДИНЫ ОСЕНИ

В голубизне растворилось

Облако на закате.

Сковано все прохладой,

Всюду прозрачность такая!

По небу скользит неслышно

Круглый сосуд из яшмы,

Перемещаясь к востоку,

Млечный Путь рассекая.

В жизни моей, как вспомню,

Редко когда выдавались

Радостные мгновенья

В этот праздничный вечер.

В далях какого края

Новое полнолунье

В новом году грядущем,

Так же скитаясь, встречу?

x x x

Недавно в Хуанчжоу* весенней ночью я ехал вдоль речки Циншуй. Забрел по пути в трактир, изрядно выпил. Сияла луна. Я доехал до моста над речкой, расседлал коня и едва заснул, подложив руку под голову, как уже наступил рассвет. И я проснулся. Вокруг в беспорядке толпились горы и бурлил поток. Казалось, меня окружал какой-то неземной мир, и под впечатлением всего этого я написал строки на столбике моста.

Степь, залитая лунным светом,

На речке зыбь от ветерка.

И в небе, за луною следом,

Плывут, редея, облака.

Я спешился. Но конь мой серый

В ночную рвется синеву.

А сам я, выпивший не в меру,

Готов свалиться на траву.

Такое над рекой сиянье

И тишь такая над рекой,

Что в сердце лишь одно желанье -

Не потревожить бы покой.

Расседлан конь. И я под ивой

На мостике заснул. Но вот

Уже кукушка торопливо,

Рассвет вещая, в путь зовет.

x x x

Когда мне было семь лет, я повстречался в Мэйчжоу со старой монахиней по фамилии Чжу. А по имени ее не припомню. Было ей тогда девяносто лет. По ее словам, она в свое время, следуя за настоятельницей, прибыла во дворец правителя княжества Шу. Однажды стояла сильная жара, правитель вместе со своей супругой Хуажуй ночью пошли к пруду Мохэ, чтобы насладиться прохладой. Там он сложил цы*, и монахиня Чжу сумела запомнить его. Но прошло сорок, лет. Монахини Чжу давно нет в живых, и никто не знает это цы. Мне все же врезались в память первые две строки. На досуге я все ломал голову над тем, не написано ли цы на мотив "Песнь пещерного духа". И я решил дополнить те строки.

Изваяна словно

Из яшмы и льда,

Что в зной

И прохладу и свежесть дарят,..

Порыв ветерка во дворец у пруда

Едва уловимый донес аромат.

Он полог расшитый на миг приоткрыл,

И месяц успел

Этот миг подстеречь.

На ложе дремала она до поры,

И пряди волос ее падали с плеч.

Вдруг вся встрепенулась.

Я руку ей дал.

Ни звука нигде

На притихшем дворе.

Лишь в бездне небесной

Возникла звезда,

Прошла Млечный Путь

И исчезла, сгорев.

"Который час ночи теперь?" -

Я спросил.

"Три стражи минуло", -

Услышал в ответ.

Ковш звездный*

Над самой землею висит,

И месяц бледнеет,

И близок рассвет.

Не сплю и все думаю: скоро черед

Холодным ветрам наступает опять...

Как он незаметно прошел, этот год, -

Я этого, право, не в силах понять!

НОЧЬЮ ВОЗВРАЩАЮСЬ В ЛИНЬГАО*

В Дунпо* изрядно выпил этой ночью,

А протрезвев, еще себя уважил.

Когда пришел домой - не помню точно,

Но было это, верно, в третью стражу.

Мальчонка спит, посвистывая носом,

И стук мой в дверь остался без ответа.

Стою, внимаю, опершись на посох,

Как Янцзыцзян шумит перед рассветом.

Я оттого

Судьбою недоволен,

Что жил, принадлежать себе не смея.

Когда же обрету я снова волю

И суету сует забыть сумею?

Ночь на исходе.

Затихает ветер.

Зыбь на воде, где свет и тени в споре...

Возьму мой челн, места покину эти,

Остаток дней отдам реке и морю!

ЭТО СТИХОТВОРЕНИЕ НАПИСАНО В ДИНХУЭЙЮАНЕ, ЧТО В ХУАНЧЖОУ

Ущербный месяц. Редкие утуны.

Часы звенеть капелью перестали.

Все спит. Лишь кто-то,

Погруженный в думы,

Бредет один

Видением угрюмым...

Как лебедь,

Оторвавшийся от стаи.

Вдруг встрепенулся, повернулся круто,

Во взоре скорбь, но кто о ней узнает!

Все ветви оглядел

И почему-то

Себе под ними

Не нашел приюта...

Студеная Уцзян*.

И клен листву роняет.

В СЮЙМЫНЕ, У ОЗЕРА ШИТАНЬ, ПОСЛЕ БЛАГОДАРСТВЕННОГО МОЛЕНИЯ О ДОЖДЕ НАПИСАЛ ПЯТЬ СТРОФ

Озеро находится в двадцати ли на восток от города. Вода в озере прибывает и убывает одновременно с водой в реке Сышуй, то мутной, то прозрачной.

1

Еще тепло. Пылающий закат.

Сверкают рыбки, словно серебро.

Сады темней, тесней строений ряд.

Кружат вороны, выбирая кров.

И юноши, и те, кто жизнь прожил, -

Сошлись сюда. Бесхитростный народ!

Известно всем: олень людей бежит

И приручить себя им не дает.