Китайская пейзажная лирика III-XIV вв. (Стихи, поэмы, романсы, арии)

По прибытьи в Цзянлин, разливал он хмельное вино

И с копьем, на коне восседая, сочинил эти строки,

Что ныне припомнились мне...

Был героем он в жизни своей.

А теперь - где обитель его?"

"Я и вы, мой учитель, рыбачили, хворост сбирали

На острове, что посредине реки, -

С каждой рыбкой, креветкой знакомы,

С каждым лосем, оленем дружны.

Лодку - лотоса лист - направляя вперед,

Пили вместе вино.

Мы казались себе мотыльками

Между ширью небес и, землей

Или зернами риса в безбрежной стихии морской..."

И изрек он, мой гость:

"Опечален я: жизнь - это миг!

Полон зависти я: бесконечно теченье Чанцзян*!

Если б вечно лететь мне, подобно небесным святым!

Если б яркость луны я был в силах навечно объять!

Знаю, мало мгновенья, чтоб это постичь,

Потому-то и тонут мелодии музыки в скорбных ветрах..

Я сказал ему так:

"А доподлинно знает ли гость,

Что такое - вода, что такое - луна?

Все идет чередой, как вода, как теченье реки,

Все идет чередой, но ничто никогда не уйдет.

И луна - то кругла, то ущербна, но вечно - луна,

И не в силах никто увеличить-уменьшить ее,

Ибо если изменчивость ставить началом начал,

В миг единый не в силах мы вечность постичь.

Если ж будем считать постоянство за первоисток,

То и я, и мой гость, да и все, что мы видим вокруг, -

Вечно все!

Так разумно ль завидовать, гость мой, Чанцзян?

Между тем в небесах и на этой земле

Всякой твари и вещи свое назначенье дано.

...Если есть что-то в мире, чем я обладать не могу,

То и йоты того не посмею присвоить себе.

Но ведь ветер, что чист в небесах,

Не запретен для наших ушей.

А луна, что светла среди звезд,

Не боится взглянуть нам в глаза.

Мы возьмем их себе - и не будет препятствий тому,

Ибо Высшим Создателем нам во владение дан

Этот вечный источник живой красоты,

Мы им можем владеть как хотим!"

И от радости тут засмеялся мой гость,

Засмеялся и кубок наполнил вином.

А потом, после трапезы,

Кубки и плошки вокруг разбросав,

Мы лежали на дне нашей лодки вдвоем

И не знали, объятые сном, что восток побелел...

ФУ О ТАЙФУНЕ*

В летописи "Наньюэ"* указывается, что в

местности Сиань* часто поднимаются

тайфуны. Ураганный ветер дует с четырех

сторон. Тайфуны чаще всего бушуют в пятом

и шестом месяцах. Накануне не лают

собаки, не поют петухи. В "Удивительной

хронике горных вершин"* говорится также,

что между летом и осенью на небе

появляется ореол вокруг луны, похожий на

радугу, называемый "матерью ураганах. Он

предвещает неизбежный тайфун.

В Середину осеннюю* ночью

Путник в дверь постучался ко мне.

Он промолвил, на тучи рукой указав:

"Как свиреп дух морской!

Это доброе знаменье или худое - неведомо нам,

Только радуга с неба упала, из моря воды напилась

И на север ушла;

Только красные тучи, сжимая осеннее солнце,

Устремились на юг.

Значит - скоро тайфун!

Приготовьтесь к нему, господин!"

Человек досказать не успел этих слов,

Вижу - дом цепенеет,

Слышу - листья зловеще шуршат.

Птицы в небе тревожно галдят,

Как безумные, в разные стороны звери бегут.

И... взметнулся табун лошадей,

И помчался - быстрей и быстрей,

И вдогонку за ним

Шесть могучих орлов понеслись.

Тут ударил по дамбе неистовый шквал,

В каждой щелке и в каждой норе -

Ветра свист!..

Вышел из дому, сел

И свой длинный халат подобрал,

Изменившись, наверно, в лице.

Человек же сказал:

"Нет еще...

Настоящий тайфун не пришел, этот ветер - предвестник его".

А потом

Ветер дверь распахнул, ставни с окон сорвал,

Черепицу разбил, все жилище растряс...

Катит множество каменных глыб по земле,

Гнет, затем вырывает с корнями деревьев стволы,

Хочет выплеснуть воду из устья реки

И земную, мне кажется, ось расшатать!

Может быть, повелитель ветров, всемогущий Бин И,

В этот час во владенья Ян Хоу проник, повелителя вод,

Чтоб расправиться с ним?

Высоки - в целых тысячу чи - поднимаются к небу валы,

Устремляются воды в просторы бескрайних долин.

Ветер грязь и песок захватил в свой огромный кулак

И бросает, бросает их яростно,

Рушит стены утесов и скал!

Десять тысяч коней ветер вихрем несет,

И не менее тысячи вслед им летит колесниц!

Леопарды и тигры от ужаса смолкли,

Уплыли в глубины киты...

То ль не бой при Цзюйлу,

Что всю землю потряс?

То не сеча ль куньминская,

Обратившая в прах сотни тысяч людей?

...Я от страха дрожал,

Дыбом волосы встали на моей голове,

И дыхание сперло, и ноги свело.

Ночью, сжавшись на ложе в комок,

Девять раз просыпался и менял положенье свое.

Днем три раза молил черепаху предвестие доброе дать...*

Через день и два дня

Утром стих ураган.

...Старики приходили, выражая сочувствие мне.

Приказал я вина принести, чтобы должное слугам воздать.

Страх прошел. И уже лишь о том наша речь,

Как деревьям и травам в беде их помочь,

Как поправить стропила и балки на доме моем,

Как на крышу опять уложить тростниковый настил, чтоб она не текла,

Как отстроить разрушенный ветром участок ограды-стены...

Тихо-тихо кругом.

Не шелохнутся леса,

Ни волны не блеснет на просторе морском.

Буря кончилась.

Гром отшумел.

По небесному своду

Одинокая светлая-светлая проплывает луна...

Тут невольно вздохнул я, как будто очнувшись от сна,

И не понял никто, почему я вздохнул.

О, увы и увы!

Что мало по размеру, а что велико -

Мы привыкли судить из сравнения форм.