Китайская пейзажная лирика III-XIV вв.

Я скитался по свету,
Но цели своей не достиг.

Притворившись веселым,

Только с тыквой вернулся в Чэнду.

Но в той тыкве лекарства[225]

,И болящим поможет старик,

Силы им возвратит —

И смягчит у страдальцев недуг.

Вот уж тыква пуста,

В час вечерний я в башне пою,

Кубок свой поднимаю

И полог срываю с окна.

Пусть вино в этот вечер

Развеет тревогу мою,

Пусть заглянет в окошко

Плывущая в небе луна.

Вынул меч, захмелев, —

Как блестит он при свете луны!

Вновь пою и танцую,

И падают слезы в вино...

Если сгладить Цзюньшань,

Были б воды Сянцзяна видны![226]

Если ветви срубить,

То луна бы пробилась в окно![227]

Был я сильным, но силы

Народу не все отдавал,

Не прославил себя,

А теперь уж седа голова!

В СИЛЬНЫЙ ВЕТЕР ПОДНИМАЮСЬ НА БАШНЮ ГОРОДСКОЙ СТЕНЫ

Опять подули северные ветры,
На белом свете нет для них преграды.

Они летят вдоль опустевших улиц,

И мерзнет лошадь, и продрог прохожий.

Уж полдень, а у западных соседей

Не облачилась барышня в наряды.

Высокий полог. Красная жаровня.

Зачем вставать? Тепло на мягком ложе.

Восточные соседи веселятся.

В хоромах гости. Пир идет до ночи.

По струнам бьют нефритовые пальцы,

Прельщая слух торжественным мотивом.

Там с четырех сторон парча свисает

И кажется сплошной стеною прочной,

Тепло, спокойно, ветер не колеблет

Струю дымка пред Буддой молчаливым.

А я иду на стену городскую

Взглянуть на омраченные просторы,

Хотел бы для отчизны успокоить

Долины Хуанхэ и Хуаншуя,

Но я не одарен такою силой,

И как не счесть мои стремленья вздором!

И все соседи надо мной смеются,

Им невдомек, о чем теперь грущу я!

ПРОЕЗЖАЮ МИМО ТРЕХ УТЕСОВ ЛИНШАНЬСКИХ ГОР [228]

К причудливым горам верхом подъехал
Старик Фанвэн[229]

, дряхлеющий поэт.

Да! В землях Шу и У таких высоких,

Таких великих гор, пожалуй, нет!

На много жэнь в лазурь небес взметнулись

И подпирают, как колонны, их.

Боюсь того лишь, что к земле принизит

Линшаньские вершины краткий стих...

ОКОЛО ЧУСКОЙ СТЕНЫ [230]

У реки — развалины стены.
Птиц и обезьян тоскливы крики.

И стоит чуть дале древний храм,

Где бывал когда-то Муж Великий[231].

Век за веком чередою шли,

Заросла стена и одичала.

Но журчит у ног моих река

Так же, как у ног Его журчала!

ПИШУ В ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ШЕСТОГО МЕСЯЦА, ОСТАНОВИВШИСЬ ОКОЛО ХРАМА ВОСТОЧНЫХ ЛЕСОВ [232]