Клара и Солнце

Я ничего не говорила, ожидая, что она, может быть, добавит к этому что-нибудь. Потом одеяло вновь зашевелилось.

– Она пыталась… предложить мне кое-что, вроде того. Сказала, может уйти с работы и быть со мной все время. Если я хочу. Сказала, может постоянно со мной быть. Если, мол, мне действительно этого хочется, то она готова на это пойти и бросить работу, но я ей говорю: а что тогда с Кларой станется? А она мне, типа, нам Клара больше не будет нужна, ведь она будет со мной все время. Не то чтобы она продумала это как следует, понятно было, что нет. Но спрашивала настойчиво так, мол, тебе решать, ну и под конец я ей говорю: нет, мама, не выйдет. Тебе нужна на самом деле твоя работа, а мне нужна Клара. На этом, в общем, и кончилось. Не будет ничего такого, и мама с этим согласна.

После этого мы обе некоторое время молчали; Джози была окутана темнотой, а я по-прежнему стояла у окна.

– Может быть, – сказала я наконец, – Мама подумала, что если она будет с Джози постоянно, то Джози станет не так одиноко.

– Кто сказал, что мне одиноко?

– Если это так, если Джози действительно будет с Мамой менее одиноко, то я рада буду уйти.

– Но кто сказал, что мне одиноко? Мне не одиноко.

– Возможно, всем людям одиноко. По крайней мере может стать.

– Слушай, Клара, маме моча ударила в голову, только и всего. Я спросила ее до этого про портрет, и она завязалась в один большой узел и выдала эту идею. Только это не идея, а черт знает что. Поэтому давай, пожалуйста, про все это забудем, хорошо?

Она опять притихла, а потом и заснула. Я решила, если она еще раз проснется, сказать ей что-нибудь про завтрашнее утро, подготовить ее к тому, что может произойти, позаботиться по крайней мере, чтобы она ничем не помешала Ему оказать ей особую помощь. Но потому, может быть, что теперь с ней в комнате была я, она погружалась в сон все глубже, и в конце концов я отошла от окна и встала у гардероба, откуда, я знала, мне будут видны первые признаки возвращения Солнца.

* * *

Мы расселись так же, как по дороге в город. Высокие спинки передних сидений позволяли мне видеть Маму, сидевшую за рулем, только частично, а мисс Хелен я вообще почти не видела, разве только когда она поворачивалась и смотрела назад, чтобы подкрепить свои слова взглядом. Один раз – мы все еще ехали в медленном утреннем городском потоке – мисс Хелен повернулась к нам так и сказала:

– Нет, Рикки, золотой мой, я не хочу, чтобы ты и дальше говорил о нем плохое. Ты совсем его не знаешь, и тебе трудно понять. Как бы ты мог понять? – Потом ее лицо ушло, но голос продолжал звучать: – Я сама вчера, похоже, сказала много лишнего. И сегодня утром понимаю, до чего это было несправедливо. Какое право я имею чего-либо от него ждать?

Этот вопрос мисс Хелен был адресован, судя по всему, Маме, но Мама, казалось, была мыслями где-то далеко. Проезжая очередной перекресток, она пробормотала:

– Нет, Пол не так плох. Иногда, наверное, я с ним слишком сурова. А он вполне себе ничего. Сегодня мне его жалко.

– Смешно, – сказала мисс Хелен, – но сегодня я проснулась более обнадеженная. Я чувствую, вполне возможно, Вэнс все-таки окажет помощь. Он изрядно себя накрутил вчера, но, когда успокоится и поразмыслит, вполне может решить, что хочет проявить порядочность. Ему нравится, знаете ли, выглядеть перед самим собой очень порядочным человеком.

Рик пошевелился подле меня.

– Мама, я тебе уже сказал. Я не желаю больше иметь с этим человеком ничего общего. И тебе не советую.

– Хелен, – сказала Мама, – ну что тебе это может сейчас дать? Зачем вот так ходить по кругу? Лучше просто подождать и посмотреть. Зачем себя мучить? Вы оба сделали что могли.

Джози, сидевшая от Рика по другую сторону, чем я, взяла его руку и переплела с ним пальцы. Она улыбнулась ему ободряюще, но при этом, мне показалось, немного печально. Рик ответил ей улыбкой, и мне пришло на ум, что они, может быть, обмениваются тайными сообщениями через одни лишь взгляды.