Клара и Солнце

Времена года – и годы – шли своим чередом, и механизмы мистера Макбейна скосили высокую траву на всех трех полях, после чего они приобрели бурый цвет. Сарай теперь казался более высоким, и его очертания стали резче, но добавочных стен мистер Макбейн так и не построил, и в ясные вечера, когда Солнце опускалось на отдых, я по-прежнему могла видеть, как Оно посылает свет сквозь тыльную часть сарая, прежде чем скрыться под землей.

Джози усердно занималась со своими педагогами, и было много споров о том, в какой колледж ей пойти. Джози и Мама высказывали на этот счет твердые и несовпадающие мнения, но Атлас Брукингс – куда Рик расхотел поступать – упоминался редко. Папа, похоже, не соглашался ни с Джози, ни с Мамой и один раз приехал, чтобы изложить свои доводы более убедительно. Это был единственный случай, когда я видела его в доме, и хотя я-то очень ему обрадовалась, нам всем было понятно, что он своим появлением нарушил некое правило.

Джози в этот период покидала дом намного чаще, иногда уезжала на несколько дней: гостила у сверстников, участвовала в выездных семинарах. Поездки, я знала, были важной частью ее подготовки к колледжу, но со мной она о них предпочитала не заговаривать, поэтому мне мало что про эти поездки известно.

Рик после выздоровления Джози продолжал вначале приходить постоянно, но со временем – когда мистер Макбейн скосил траву, это, безусловно, уже было так – стал бывать намного реже. В какой-то мере это объясняется частыми отлучками Джози, но Рик тоже был теперь изрядно занят своими проектами. Он купил машину, которую называл «драндулетом», и регулярно ездил на ней в город встречаться со своими новыми друзьями. Рик предпочитал оставлять «драндулет» у нас на рассыпанных камешках, потому что, говорил он, ему легче отправляться в путь отсюда, чем преодолевать узкий и извилистый участок от своего дома. И все чаще именно «драндулет», а не Джози становился причиной его появления около нас, и тут-то, на рассыпанных камешках, и произошел мой последний разговор с ним.

Ни Джози, ни Мамы в то утро не было дома, и поэтому, услышав его шаги снаружи, я не увидела причины не выйти и не поздороваться с ним. Вопреки обыкновению, он не очень спешил уехать, и мы поговорили несколько минут под легким ветерком; Рик стоял, прислонившись к «драндулету», я чуть поодаль. Небо все утро было затянуто тучами, и, может быть, из-за них Рику вспомнился тот день.

– Помнишь, Клара, – спросил он, – то утро, когда очень странная была погода и Солнце вдруг ударило прямо к Джози в спальню?

– Конечно. Я никогда не забуду то утро.

– Я часто про него сейчас думаю. Ощущение почти такое, что именно с того утра Джози и пошла на поправку. Может, я что-то путаю. Но прокручиваю все в памяти, и кажется, что так.

– Да. Я согласна.

– Помнишь тот день? Мы все были страшно вымотаны. И в отчаянии. И вдруг все перевернулось. Я все время хотел тебя спросить – только вот к тебе трудно было подступиться с этим. Я вот что хотел тебя спросить насчет того утра, всей этой странной погоды, всего остального: связано ли это с другим. Ну, ты знаешь. С тем, как я тебя носил через поле, а ты какую-то секретную сделку заключала. Тогда я думал, что это, ну, предрассудок, какие там у вас, у ИП, бывают. Что-то якобы приносящее удачу. Но сейчас у меня вертится в голове вопрос: может, там что-то большее было?

Он внимательно на меня смотрел, но я долго ничего не отвечала.

– К сожалению, – сказала я наконец, – я даже сейчас не смею об этом говорить. Это была особая милость, и если я кому-нибудь расскажу, даже одному только Рику, я буду бояться за помощь, которую Джози получила.

– Тогда не надо. Не рассказывай ничего. Я не хочу даже крохотную возможность создавать, чтобы она опять заболела. Правда, врачи говорят, если эта стадия пройдена, то бояться уже нечего.

– И все-таки нам надо быть осторожными: Джози такой особенный случай. Но, поскольку Рик затронул эту тему, я бы хотела упомянуть кое о чем в связи с ней – о том, что меня тревожит.

– О чем, Клара?

– Рик и Джози по-прежнему добры друг к другу. Но будущее они себе готовят совсем разное.

Он повернулся к подъему дороги, теребя боковое зеркальце «драндулета».

– Мне кажется, я понимаю, к чему ты это, – сказал он. – Я помню тот день, второй наш поход к сараю. Перед тем как мы пошли, ты стала такая серьезная и спросила, подлинная ли у нас любовь. Любовь между мной и Джози. И я, помнится, ответил, что да, она настоящая. Настоящая и навсегда. Догадываюсь, тебя это сейчас беспокоит.

– Рик правильно догадался. Мне тревожно видеть, что у Рика и Джози такие разные планы.

Он легонько поддевал ногой рассыпанные камешки перед собой. Потом сказал: