Классический либерализм и будущее социально-экономической политики

Для эффективной работы рынкам нужна система прав собственности, однако условия, которые порождают эффективную систему, могут быть охарактеризованы лишь в самом общем виде. Таким образом, фокусировка на эволюционной природе рынков применима также к институциональным нормам рыночной экономики как таковой. Классический либерализм утверждает, что процесс эволюционного обучения, протекающий в рамках рынков, должен действовать на нескольких уровнях, так что люди могут входить в конкурирующие и зачастую взаимно пересекающиеся институциональные конструкции и покидать их (Buchanan and Vanberg, 2002: 126). Различные варианты конституционного устройства можно оценивать исходя из того, в какой степени они ограничивают полномочия правительств, подвергая их конкуренции со стороны альтернативных систем правил. Однако институциональная конкуренция между рынками и формирующими их правилами, вероятно, является менее эффективной, чем конкуренция внутри рынков, так как в ней отсутствует прямой эквивалент предоставляемого расчетом прибылей и убытков механизма подачи сигналов и отбора. С классической либеральной точки зрения это является одним из наиболее важных оснований для того, чтобы ограничить роль государства сравнительно небольшим числом функций, которые только оно может выполнять. В конечном счете то, как именно будут проходить границы между государственным и частным сектором, будет определяться политическими суждениями, но если эти суждения будут признавать роль конкуренции как «процесса открытия», то соответствующие «линии» будут проведены совершенно иначе, чем если лица, определяющие политику, будут исходить из того, что знание, необходимое для исправления «провалов» рынка, «дано в готовом виде» тем, кто наделен политической властью.

Политический процесс и ошибка Панглосса

Прежде чем завершить эту главу, важно провести различие между классической либеральной аргументацией в пользу «минимального государства» и теми теоретическими подходами, которым действительно свойственно восприятие реальности в духе Панглосса. В частности чикагская школа политической экономии выводит заключения об эффективности из своей приверженности центральному допущению неоклассической экономической теории, а именно что агенты рационально максимизируют полезность. В соответствии с таким рассуждением, какие бы институты ни существовали в настоящее время и какие бы политические меры ни были приняты, они должны считаться эффективными, поскольку в противном случае рациональные агенты, стремящиеся к экономии, произвели бы соответствующие изменения. Предполагать, что исходы могут быть неэффективными, означало бы отказаться от представления, что люди на деле являются рациональными агентами.

Такие аргументы первоначально выдвигались против теорий «провалов рынка». Например, Демсец (Demsetz, 1969) доказывал, что если информационные и транзакционные издержки положительны, то неспособность интернализировать экстерналии может и не представлять собой «провал рынка», а отражать реальные издержки, которые не могут быть уменьшены более эффективным образом. Пока не продемонстрировано, что некая институциональная альтернатива не сталкивается с аналогичными издержками, нет оснований предполагать, что государственное вмешательство улучшит «несовершенный» рынок. Однако впоследствии этот аргумент был развернут на 180 градусов такими теоретиками, как Уитмен (Wittman, 1995), который оспорил анализ «провалов государства», предложенный вирджинской школой общественного выбора. Согласно Уитмену, описания, даваемые теорией общественного выбора, не соответствуют базовым аксиомам неоклассической теории. Если не отказаться от посылки о рациональном максимизирующем поведении, то нет оснований полагать, что существующие структуры государственной политики неэффективны. Проблемы отношений «принципал—агент» и феномен рациональной неосведомленности избирателя в той мере, в какой они снижают действенность демократической подотчетности, отражают реальные издержки, и нельзя просто исходить из допущения, что они могут быть преодолены путем перехода к альтернативной институциональной структуре. Уитмен формулирует это следующим образом (Wittman, 1995: 2): «Практически все аргументы, утверждающие, что экономические рынки эффективны, в равной степени применимы к демократическим политическим рынкам; и наоборот, экономические модели провалов политического рынка не более обоснованы, чем аналогичные аргументы, доказывающие провалы экономического рынка».