Клаудиа, или Дети Испании

«Что за чертовщина?» — удивился Педро, но, верный завету учителя Су, решил пока предоставить ситуации возможность развиваться без его вмешательства.

— Я говорю вам, сеньор офицер, он дома! Я сама видела, как он проходил мимо загуането! — утверждал веселый голосок, принадлежавший какой-то красотке, которых немало водилось в запутанных переходах королевского дворца.

— Но мне сказали, что он ушел сегодня с утра, — возразил мужской голос, и, вздрогнув, Педро узнал своего бывшего командира. Этот ровный голос, словно серый лионский бархат, нельзя было спутать ни с чем. Педро неслышно подошел к двери и рывком распахнул ее.

В темном коридоре стояли, едва не касаясь друг друга, граф Аланхэ и какая-то бойкая субретка в пене кружев торшон[111].

— Чем обязан такой чести, ваша светлость? — почти растерянно спросил Педро.

— Прежде — дама, — насмешливо улыбнулся Аланхэ, но девушка, оказавшись меж двух таких по-разному красивых мужчин, совсем растерялась и только переводила восторженный взгляд с одного на другого. — Ну, что же вы, сеньора?

— Я… Я… я могу зайти к дону Санчесу и попозже, — пролепетала девушка, все-таки отдавшая предпочтение более классическому типу, но Педро твердо предупредил, что покидает дворец надолго. — Тогда вам записка, сеньор, прошу! — И проворными пальчиками она скользнула за корсаж. — Если соблаговолите написать ответ, я с удовольствием зайду в назначенный час.

— Постой, — Педро тут же развернул записку, и брови его взлетели вверх. — Что за ерунда! Ты, случайно, не ошиблась, красотка?

— Вы можете найти меня в третьей комнате от крайнего перехода второго этажа, — пискнула она и умчалась, сверкая зелеными чулками.

— Прошу вас, ваша светлость.

Но Аланхэ уже доставал из-за обшлага узкую полоску бумаги.

— В сущности, мое поручение ничем не отличается от поручения этой легкомысленной особы, — снова одними губами улыбнулся граф. — Вам письмо. Но мое вам лучше будет прочесть наедине. Кстати, если вам вдруг понадобится лейтенант Мартин, то знайте, что он появится в Мадриде только в следующий четверг.

Педро с благодарностью посмотрел на капитана, но ничего не ответил. Оба попрощались и уже развернулись в разные стороны, как вдруг какая-то сила одновременно заставила их снова посмотреть друг на друга.

— Я больше не предлагаю вам свою помощь, Сьерпес — думаю, возможностей у вас теперь, как ни странно, больше, чем у меня. Но… если… — И граф де Аланхэ, шестнадцатый маркиз Харандилья спокойно снял тугую перчатку и открыто протянул хрупкую ладонь Педро Сьерпесу, незаконнорожденному сыну береговой прачки и морского офицера. И Педро благодарно сжал ее в своей смуглой сильной руке.

— Санчо Арандано всегда к вашим услугам, — на всякий случай напомнил он.

Как только Аланхэ скрылся в дымном сумраке коридора, Педро последовал его совету и не стал читать письмо на пороге, а вернулся к себе и лег на узкий диван, задумчиво подперев голову. Почему графу не хотелось высказать ему свою просьбу на словах? К чему эта таинственность? Педро долго смотрел на узкую полоску бумаги, пока вдруг до его сознания не дошло, что она запечатана оттиском с изображением быка. Юноша провел рукой по глазам, словно пытаясь избавиться от наваждения. «Бык, сила и страсть, власть и плодородие, весна и солнце… Уперев рога в землю, он вызывает землетрясения…», — всплыли у него в памяти слова дона Гаспаро. Это была точная копия его перстня. Педро сломал воск и жадно прочитал послание Клаудии.

«Случайно обнаружила тайну г. К., ее сын — не сын М. Теперь на карте моя жизнь. Браулио получил во французском консульстве уничтожающий меня документ, сам он француз, хотя у меня нет доказательств. Его интересует, кто еще знает тайну. У меня осталось три дня, если А. передаст тебе письмо сегодня. Сделай что-нибудь!

Твоя К.»