Клаудиа, или Дети Испании

Педро вспыхнул от радости — вот оно, то долгожданное, вымечтанное, святое «твоя»! Но в следующий же миг его радостный жар сменился могильным холодом. А если бы эта записка попала в чужие руки! Как она могла так довериться Аланхэ!? И в следующее мгновение сухой укол ревности вонзился в сердце Педро, но он привычно одеронул себя. «Аланхэ нельзя не довериться! Тем более, Хуана нет, а время не ждет. Итак, у этого мерзавца есть доказательства того, что дочь Салиньи давным-давно умерла, — спокойно глядя на наползающие сумерки рассуждал он. — И вся эта буча поднялась из-за опасений Пепы». Первым порывом юноши было пойти и в эту же ночь убрать лакея — тайному фактору принца Астурийского сделать это совсем не трудно. Но, кто знает, владеет он этой тайной один или у него есть сообщники, которых это убийство толкнет на самые непредсказуемые и отчаянные шаги? И почему так всполошилась Пепа? В конце концов, ее мальчишка родился не вчера, и все знают, что кердо в нем души не чает… Педро чуть не бегом бросился в угол, куда сгоряча бросил скомканную первую записку. Не зажигая света, в неверных сполохах сухой грозы он снова прочитал корявые строчки:

«Любезный дон Санчес от всего сердца жду вас у себя во дворце и хорошо бы около полуночи. Можете рассчитывать на самый радушный прием.

Пепа».

Поначалу, прочитав это дикое послание, Педро счел его или за происки каких-то недоброжелателей, или за воспаленный бред пресытившейся всем махи-графини, но теперь он вдруг понял, что это — звенья одной цепи. Как бы там ни было, приглашение Пепы давало ему дополнительный шанс прояснить что-либо в сложившейся ситуации. Поэтому, не раздумывая более ни о чем, Педро сбросил с себя лохмотья и переоделся в костюм, в котором чувствовал себя гораздо комфортнее: белая рубашка тончайшего батиста, шнурованная красная куртка, шнурованные же по поясу и ляжкам штаны и высокие, до колен мягкие без каблуков сапоги. Мимоходом глянув в полутемное зеркало, он сдернул с волос сетку, и его роскошные кудри рухнули на широкие плечи угольно-черными кольцами. Затем, тщательно проверив свое оружие, Педро усмехнулся и вышел в ночь.

Он не стал искать третью комнату от крайнего перехода второго этажа, поскольку тратить времени на субретку, явно желавшую мимоходом полюбезничать с ним, не хотел. Он направился прямо к графине. Во дворце Кастильофель царила сонная тишина, лишь временами нарушаемая то тут, то там переливчатым звоном мелодии курантов, которые, как известно, христианнейший король дарил своему фавориту, а тот, в свою очередь, сплавлял их Пепе. Педро в мягких сапогах неслышно шагал по пустым коридорам, даже не удивляясь их пустоте: суеверная челядь несомненно боялась гроз, а уж сухих — тем более. В воздухе густо пахло благовониями, воскуряемыми перед статуями мадонн. Где, черт возьми, искать эту Пепу? Неужели она тоже, словно какая-то старая дуэнья, спряталась от грозы в углу чулана?! И Педро, не стесняясь, стал распахивать все попадавшиеся ему двери, но в ответ слышал лишь испуганный визг или недовольное бурчание. Наконец, в конце очередного коридора он увидел зеленый свет за неплотно прикрытой дверью, и решительно направился прямо туда.

К его удивлению, он увидел не будуар и не альков, а комнату, снизу доверху заставленную книгами, скелетами животных, глобусами и даже астролябией. Посередине стоял массивный стол, и за ним, склонив к книге красивую голову, сидел мальчик лет десяти. Услышав шум, он приподнялся в кресле и спокойно посмотрел на неожиданно возникшего в дверях мужчину… И Педро, которому вдруг показалось, что он во сне, невольно прикусил губу до крови: на него с доверчивым детским любопытством смотрела маленькая девочка из далекой Мурнеты.

Он быстро осенил себя крестным знамением и в холодном поту прислонился к косяку.

— Вам нехорошо, сеньор? — обеспокоенно спросило видение, и чары рассеялись. К Педро подходил высокий мальчик с такими же, как у него самого, отливающими синевой кудрями.

— Все в порядке, малыш, — сверкнул зубами Педро. — Это все, должно быть, гроза.

— Да, сегодня необыкновенная гроза. Я наблюдал за ней несколько часов и делал подробнейшие записи, но пока затишье, и… — на губах мальчика возникла извиняющаяся улыбка, отчего сердце Педро снова стиснула невидимая рука, и кивнул на книгу, — … вот, решил почитать. — На столе лежала какая-то латинская книга. — Но, может быть, я все-таки могу вам чем-то помочь?

— Нет, малыш… Впрочем, да, — решился вдруг Педро. — Скажи-ка мне, как попасть к графине?