Клич войны

Шафран лежала у бассейна в отеле "Король Давид", одетая в белый купальник-двойку, читала "Ребекку" и потягивала пиво из стакана, который она поставила в ведерко со льдом, чтобы он оставался достаточно холодным. От пива ее клонило в сон, поэтому она положила книгу на кафель рядом с шезлонгом и откинулась на спинку. Это был ее первый день отпуска после нескольких недель лихорадочной деятельности. Послеполуденный сон казался абсолютной вершиной потакающей своим желаниям роскоши.

Она уже почти заснула, когда услышала знакомый голос: "Привет, Шафран. Не совсем Оксфорд в ноябре, не так ли?’

Шафран села, резко тряхнула головой, чтобы проснуться, затем подняла руку, чтобы прикрыть глаза, чтобы видеть, и сказала: "Добрый день, мистер Браун. Надеюсь, вы проделали весь этот путь не из-за меня.’

Он одарил меня одной из своих загадочных улыбок и сказал:- " Могу я?"- когда он опустился на край шезлонга рядом с ней. Он взглянул на нее с той своей обескураживающей прямотой. В его взгляде не было ничего сексуального или угрожающего, но тем не менее ей стало не по себе.

- Пожалуйста, - сказала она, стараясь собраться с мыслями.

Мистер Браун был, как всегда, щеголеват. Он сменил темный шерстяной костюм, который обычно носил в Англии, на светло-бежевый льняной, но все еще носил жесткий воротник и галстук, несмотря на жару. Он снова надел панаму, которую вежливо снял, чтобы обратиться к ней, и сидел, совершенно довольный, ничего не говоря.

Шафран огляделась по сторонам. Ее легкий хлопчатобумажный кафтан лежал свернутым за сумкой. ‘Вы не возражаете, если я немного оденусь?’

‘Непременно, - сказал мистер Браун, все еще глядя на нее.

- Не могли бы вы отвести взгляд?’

‘Конечно, как грубо с моей стороны.’

Шафран взяла кафтан, который купила во время поездки на любимый бабушкин рынок в Каире, и натянула его через голову. Затем она полезла в сумочку, нашла пудреницу и посмотрела на свое лицо в зеркальце. Она убрала несколько выбившихся прядей волос под повязку, которую носила, а затем накрасила губы. Ничто не могло сравниться с этим существенным всплеском боевой краски, чтобы подготовить ее к словесной битве.

Мистер Браун тем временем заметил официанта. Он помахал ему рукой. - Чаю, пожалуйста, Лапсанг Сушонг, если у вас есть, Эрл Грей, Если нет, без молока, без сахара, но я бы хотел несколько ломтиков лимона. Спасибо.’

Он снова повернулся к Шафран. ‘Я слышал об этом деле с вашим дядей, - сказал он без всяких предисловий. ‘Очень внушительно.’

- Действительно ... почему?’

‘Ну, я знал, что у тебя есть определенная умственная выносливость, которая при должном обучении может быть использована для такого рода работы. И вы дважды проявили в бою замечательное мужество и хладнокровие. Но я не думал, что вы способны спланировать, выполнить, а затем извлечь себя из хладнокровного убийства настолько эффективно, совершенно без своей собственной биты.

-Это было не убийство, а самооборона. На меня напали, - сказала Шафран так спокойно, как только могла, хотя ее пульс учащенно забился при одном упоминании слова "убийство".

- Видите ли, это доказывает мою точку зрения. Я только что обвинил тебя в тяжком преступлении, а ты спокойно смотришь мне прямо в глаза и отрицаешь это.’

- Знаете, мне не понравилось убивать его.’

- Надеюсь, что нет. Это сделало бы тебя психопатом, а я бы этого не хотел. Психопаты ненадежны. Они всегда ставят свои собственные побуждения выше своего долга. Но хватит любительской психологии ... вы оказали нам большую услугу. Мы уже давно знаем, что твой дядя завел себе несколько крайне нежелательных друзей. До войны все это было почти терпимо, но ни разу воздушный шар не взлетел. Твой дядя был настоящим предателем. Мы скорее думаем, что он приказал убить вашего дядю Дэвида.’

‘Я думала, его убили воры.’

- Или его смерть была просто обставлена как ограбление. В любом случае, как вы уже наверняка поняли, мы не могли допустить, чтобы дорогой дядя Фрэнк был разоблачен. Таким образом, был только один способ справиться с ситуацией, и вы воспользовались им.’

- Мой отец не знает, - сказала Шафран, удивляясь тому, как легко ей было говорить с мистером Брауном о том ужасном поступке, который она совершила. - Он поверил в мою историю. Я бы хотела, чтобы так оно и оставалось.’

- Конечно ... но раз уж речь зашла о твоем отце, он рассказывал тебе обо мне?’

‘Да. Он сказал, что вы превратили мою мать в шпионку. А потом он рассказал мне, что ей пришлось сделать.’

- Хм ... - мистер Браун обдумал эту информацию. А потом его лицо просветлело, и он воскликнул: Чай прибыл, превосходно!’

Официант придвинул столик, поставил на него чайник и уже собирался налить чай в чашку, когда мистер Браун поднял руку. - Нет, пожалуйста, я предпочитаю сделать это сам.’