Клич войны

Главной причиной поездки Фрэнка было посещение его хирурга, доктора Гарольда Джиллиса. У него были небольшие проблемы с кожным трансплантатом: небольшое пятно, казалось, отмерло, оставив больное, маленькое гноящееся место, которое нужно было постоянно закрывать повязкой. Но это была не единственная причина, по которой Фрэнк хотел быть в Лондоне. Был еще один человек, которого он хотел видеть: Освальд Мосли, лидер Британского союза фашистов, или чернорубашечников, как они любили себя называть.

Это имя все чаще звучало среди тех, кто обсуждал политику в Каирском спортивном клубе, где Фрэнк любил время от времени играть в гольф, требуя при этом особого гандикапа, чтобы компенсировать свои военные раны. ‘Конечно, этот человек-настоящий хвастун, - заявил как-то утром один из приятелей Фрэнка, импортер спиртного по имени Десмонд "Хрюша" Питерс, когда они шли к первой тройке. ‘Я совершенно уверен, что он женился на девушке Керзона, кажется, ее зовут Синтия, из-за денег и теперь развлекается на стороне с ее сестрой и мачехой.’

- Черт возьми, - сказал третий участник игры, торговец хлопком по фамилии Хаттон. ‘Вы должны восхищаться мужеством этого человека.’

‘И выносливость, - добавил Фрэнк.

Когда смех мужчин утих, Хрюша Питерс продолжил: - Но Мосли не дурак. Он был членом парламента от Тори и социалистов и стал бы лучшим премьер-министром, чем любой другой член любой партии, так мне говорили. Но он не мог поступить по-старому, понимаешь? Времена сейчас слишком серьезные, требуются более радикальные меры, такова его оценка ситуации, и кто с этим поспорит, а?’

‘Ни у кого нет мозгов, - согласился Фрэнк. ‘Совершенно очевидно, что весь этот чертов мир катится к чертям собачьим. Капитализм на подъеме. Красные просто хотят контролировать весь мир. А проклятым евреям наплевать, кто победит, потому что они контролируют банки и коммунистов.’

- Еврей думает только о двух вещах, о себе и о своих деньгах, причем не обязательно в таком порядке, - заметил Хэттон под одобрительные возгласы.

- Видит Бог, он выглядит нелепо, и кем он был на войне, простым капралом, не так ли?’

- Как и Наполеон, и он не так уж плох, - заметил Хэттон.

‘Но он ставит Германию на ноги, - продолжал Фрэнк. - Чертовски впечатляюще, я бы сказал. Он вернул людям их самоуважение.’

- Вот именно! И именно это Освальд Мосли собирается сделать для британцев, попомните мои слова, - сказал Хрюша Питерс.

‘Через несколько недель я вернусь домой и займусь этим чертовым кожным трансплантатом. Я думаю, что мог бы просто сделать это своим делом, чтобы узнать немного об этом Мосли.’

- Я думаю, что смогу вам помочь, Фрэнк. Парочка парней, с которыми я веду дела в Лондоне,-довольно видные сторонники движения "черная рубашка", абсолютно обнимающиеся с самим Мосли. Дай мне знать, когда ты уедешь, и я добьюсь, чтобы тебя представили великому человеку.’

Джиллис восстановил кожный трансплантат, и Фрэнк провел две недели в санатории на берегу моря в Истборне, пока операция не зажила. Утром 7 июня, чувствуя себя лучше, чем за последние месяцы, он сел на поезд до Лондона, поселился в респектабельном, но скромном отеле, а затем отправился в выставочный зал "Олимпия" на Хаммерсмит-Роуд в Западном Лондоне, где Мосли проводил митинг своих сторонников.

На нем должны были присутствовать двенадцать тысяч сочувствующих фашистам. Но против них стояли тысячи протестующих, пришедших на демонстрацию, организованную лондонским окружным Комитетом Коммунистической партии. Во все лондонские газеты, кинохронику и британскую телерадиовещательную корпорацию был разослан пресс-релиз, в котором говорилось, что "рабочие столицы всеми силами будут сопротивляться фашистской угрозе".

В то же самое утро "Дейли уоркер", коммунистический рупор, предупредил чернорубашечников, что "контрдействие рабочих заставит их трепетать".

Со своей стороны, чернорубашечники ясно дали понять, что не намерены отменять мероприятие или каким-либо образом отступать. Левые и правые шли на войну, и никто особо не возражал против того, кто встанет у них на пути.

Фрэнк вышел со станции Олимпия, всего в нескольких ярдах от холла, и обнаружил, что короткий путь к главному входу превратился в сплошную перчатку, так как любой, кто хотел посмотреть выступление Мосли, должен был как можно быстрее пробежать мимо разъяренной толпы протестующих, размахивающих плакатами против Мосли и красными знаменами с желтыми серпом и молотом Советского Союза. Их встретили фашисты с суровыми лицами, одетые в черное с головы до пят и готовые променять удар по голове или пинок под дых на каждое слово брани, выкрикиваемое им протестующим. Между двумя отрядами выстроилась Тонкая синяя шеренга полицейских, некоторые из которых ехали верхом, пытаясь обеспечить безопасный проход для гражданских, попавших в переполох.