Клуб царских жен

Вопрос сразу же поставил меня в тупик. Я пару раз нервно дернула губами, пытаясь ответить быстро и решительно, но быстро и решительно не вышло. Как ответить на вопрос Эйбу, если я себе на него ответить не могу? Да, я решила, что люблю, но это решение пришло не от сердца. Теперь я поняла это точно и ясно. Ну и пусть, что не от сердца! Зато такая любовь очень подходит под теорию Хоуп о неисправленных ошибках прошлой жизни. Гораздо удобнее любить Царя, чем какого-то Эйба… Стоп! Почему я вообще сейчас подумала про Эйба?

– Так что же, любишь? – настойчиво повторил парень.

– Да, – отводя глаза, громко брякнула я, пытаясь скрыть в повышенном тоне неуверенность.

– Врешь, – Эйб коварно прищурился. Улыбка превратилась в ухмылку, опасную и пугающую, как у маньяка. – Иди сюда.

В одну секунду он ухватил меня за оба запястья и резко притянул к себе. Этот жест получился столь быстрым и пылким, что я не то чтобы не успела – по необъяснимой причине не захотела сопротивляться. По хорошему конечно надо было немедленно дать «йоркширскому терьеру» сдачи с авансом в счет будущих концертов, но внутри проросло неожиданное, непреодолимое любопытство – что он сделает дальше? И он сделал…

Неожиданно сменил резкость на мягкость, отпустил одну мою руку и коснулся ладонью моей щеки.

– Если захочешь мне врезать, сделай это чуть позже, ладно?

– Ладно, – зачарованно повторила я, сама не понимая, что происходит со мной. Почему в этой щекотливой, опасной ситуации я, вместо того чтобы принять решительные меры по пресечению вольностей в свой адрес, плыву по течению, поддаюсь и наслаждаюсь происходящим. С чего вдруг?

Пальцы Эйба ласково скользнули по моей шее, пощекотали за ухом, как кошку, а потом надавили на затылок и настойчиво притянули. Это было чудо! Впервые в жизни я осознала, что мне нравится быть ведомой, подчиняться (страшно подумать) мужчине. Приятные ощущения, как ни странно, дарила мысль – что Эйб сильнее меня. В тот миг я отчетливо осознала и признала это. Поняла, что сила его вовсе не в кулаках, а в чем-то другом. Наверное, так факир покоряет змею, а дрессировщик приручает льва…

А потом случилось то, что случилось. Мы поцеловались. Этот «живой» поцелуй не шел ни в какое сравнение с послетаблеточными наркотическими грезами. Он просто был искренним и настоящим. От него тело покрылось испариной, и сердце заколотилось, как после часовой пробежки. Сначала Эйб целовался нежно, и я млела от него, вся растворялась в поцелуе. Когда он стал вести себя настойчивее, все обломала злосчастная штукатурка…

Я чихнула и пришла в себя. Мысль о содеянном так поразила меня, что даже слов не нашлось, чтобы как-то прокомментировать произошедшее. Буркнув невнятное «пойду спать», я встала и поспешила к себе, вообще не представляя, что буду делать, если соседушка сейчас пойдет за мной. Мы что, будем вот так вот запросто лежать на соседних кроватях и делать вид, что ничего не произошло?

Слава богу, Эйб следом не пошел. Он так и остался на крыльце. До подъема я уже заснуть не смогла, все думала о случившемся, раз за разом прогоняла в мыслях наш поцелуй, медленно, во всех деталях, по кадрам. И каждый раз сердце сжималось, по внутренностям прокатывались волны сладкой дрожи…

На тренировке я не смотрела на Эйба, старалась всячески абстрагироваться от его присутствия. Кое-как протянув время, с облегчением отправилась в Клуб.

Хоуп

Хоуп скинула капюшон накидки, оглядела дверь из темного дуба. Здесь, в далеком от центра рабочем квартале не было и намека на всю ту роскошь, что имелась в районе Мазудова жилища. Невидимые дома прятались за высокими стенами, которые неразрывно протягивались вдоль узких петляющих улиц, что перепадами уходили в предгорье. Зелени тут почти не было, вернее, вся она пряталась по ту сторону серых стен, в садах, от которых не шло привычного благоухания.

Перед тем, как постучаться, Хоуп еще раз прогнала в памяти рассказ Мазуда о царских женах и тех, кто привел их в Клуб. Ничего не забыла – все разложено в голове «по полочкам», словно документы в папке приготовившегося к суду адвоката.

Хоуп постучала настойчиво и громко. Дверь открыла пожилая служанка, вопросительно уставилась на гостью.

– Мне нужен ростовщик душ Рупайя, – строго потребовала та.

– Подождите, – потупилась женщина и спешно захлопнула дверь перед носом девушки.

Ждать долго не пришлось. Дверь вновь приоткрылась – в щель глянул мужчина. Быстро обежав глазами настойчивую незнакомку, кивнул – мол, заходи.

В полумраке коридора опытный взгляд Хоуп отметил отсутствующую снаружи роскошь. На стенах висели картины, а пол из того же темного дуба был инкрустирован перламутровыми и малахитовыми вставками. Они поблескивали в темноте, словно оброненные кем-то монетки.

За коридором открылся просторный зал. Стеклянный купол в потолке позволял солнечному свету залить все кругом. Перед каменной чашей внутреннего фонтана стоял плетеный стол и несколько стульев. На вышитой скатерти дымилась чашка с кофе.

– Принеси еще одну, – прозвучал приказ, и пожилая служанка, маячившая поблизости, с кивком удалилась.