Клуб выживших. Реальная история заключенного из Аушвица

Папа заставил себя выслушать все это, не дрогнув.

– Да, разумеется. Я прослежу, чтобы все собрались.

Отец помчался обратно в библиотеку, чтобы рассказать обо всем членам Юденрата, которые едва ли не с ликованием приветствовали новость о 120 евреях, остающихся в гетто. Но уже через несколько мгновений они побледнели и затихли. Наступило осознание. Им придется выбрать тех, кто останется. Остальные будут отправлены в лагеря, где из труб валит едкий дым сожженных человеческих тел. Они сидели за тем же столом, за которым в прежние времена обсуждали Тору и творения великих поэтов, а теперь составляли список. Их было два: в первый заносили фамилии тех, кто останется, а во второй – тех, кто покинет город еще до заката. В последнем оказались имена многих друзей отца.

Но тяжелее всего папе далось решение записать в него Эстер и Мордекая Йониш. Он высылал родителей мамишу. Сколько раз отец сидел у них за столом в Шаббат? Каким радушным был Мордекай в тот вечер, когда родители Израиля пришли к нему сватать их дочь? Как терпеливо и трепетно Эстер относилась к внукам? И кто вообще высылает родителей жены?

– У нас нет оснований оставить их для работ, – убеждали его участники Юденрата. – Немцы их все равно вышлют, они слишком стары. И тебя же потом накажут за попытку оставить их в гетто.

Они были правы.

– Израиль, родители Софи смогут найти себе укрытие в лагере.

Папа не смог придумать ни одного разумного довода в пользу обратного. Он тогда и правда не знал, что их ждет, но если подпольные газеты не лгали, то никто из пассажиров тех поездов не вернулся. И все же папа надеялся, что все, кого затолкают в товарные вагоны, найдут себе в конце пути надежное убежище, где смогут пересидеть, пока не закончится война. Мамины братья в тот момент были уже на пути к своим укрытиям. Но отец все равно вписал имена многих друзей и родственников в список тех, кто останется в Жарки.

После войны я спросил у одного из выживших земляков, считает ли он отца предателем из-за того, что он помог немцам заполнить вагоны, но спас своих родственников.

– Если перед тобой стоят десять человек: половина из них твои соседи, а другая половина – родственники, и тебе говорят выбрать пятерых, которые останутся в живых, кого ты выберешь? – спросил он меня.

– Я понял, это трудный выбор, – ответил я.

Тогда выживший воскликнул:

– Ничего трудного тут нет! Ты выберешь свою семью. И твой отец поступил так, как должен был поступить. Он был просто человек.

После непродолжительных дебатов в комнате, полной невысказанной печали, список был составлен. Папа и остальные двенадцать членов Юденрата поспешили во все концы гетто к тем, кого решено было выслать, чтобы сказать, что к пяти часам они должны явиться на площадь. Многие ответили, что попробуют бежать. Папа желал им всем удачи и предупреждал, что немцы будут их искать.

Вечером 6 октября 1942 года сотни мужчин, женщин и детей в страхе собрались на еврейской площади Жарки с чемоданами в руках. Оттуда они пешком отправились к станции Злоты Поток, расположенной в 12 км. Детей и совсем немощных стариков везли на телегах. Тех же, кто мог идти самостоятельно, сопровождающие стегали кожаными ремнями, если они замедляли шаг, или лупили дубинками по спине, если отставали. На железнодорожной станции здоровых и энергичных родителей разлучили с детьми и посадили в поезд, следовавший в рабочий лагерь, где им предстояло формировать коробки с боеприпасами, делать снаряды и орудия или же строить дороги для немецкого командования. Маленьких детей и пожилых людей посадили в другой поезд. Их отправили в Треблинку, лагерь смерти.

Во время отбора дети хватались за юбки матерей и просили не отдавать их. Отцы плакали и дарили своим малышам объятия в тысячу раз крепче тех, с которыми в былые времена укладывали их спать. Они понимали, что вряд ли обнимут их перед сном еще хоть раз. Матери целовали детей в подбородок, виски, щеки, вдыхая нежный аромат их липкой кожи, в надежде запомнить этот запах навсегда.

Но в памяти останется не запах.

– Мамишу! Хочу к маме!

Эти детские крики будут преследовать их до конца дней.

Отец тоже слышал, как кричали их призраки, когда переходил от дома к дому, собирая оставленные ценности. Ему выдали стальной прут, которым он протыкал землю на задних дворах в поисках спрятанных сокровищ. Но он не заходил в подвалы и не обращал внимание на недавно вскопанные участки земли. Пропускал их и продолжал делать свою работу.