Клуб выживших. Реальная история заключенного из Аушвица

После благословений, произнесенных над воображаемым вином, мы передавали друг другу воображаемую чашу, притворяясь, что отпиваем из нее по глоточку. Думаю, со стороны это выглядело довольно забавно. Мамишу все еще грезила о том дне, когда мы вновь отметим Шаббат дома в Жарки, будем сидеть за столом, наслаждаться халой, жареной курицей и вновь поднимем серебряную чашу для кидуша, надежно спрятанную на заднем дворе.

В Пионках наша семья проводила время в работе и повседневных занятиях. Семь дней в неделю мамишу и папа работали: помогали производить пули, которыми убивали наш народ. Жаль, что мы попали сюда так поздно. Прибывшие в начале войны получили должности в лагерной администрации. Канцелярия занималась всей документацией, и рабочие смены там были короче. Они следили за тем, чтобы места на заводе занимали квалифицированные работники, а туалетные принадлежности, еда и вода доставлялись в лагерь регулярно. И еще они сидели за столами.

Родители весь день проводили на ногах, но никогда не жаловались. Так было, пока через полгода после нашего приезда, в Пионки не направили нового Werkschutzleiter (управляющего завода), герра Виднера. Хотя он и не занял место гауптмана Бренда, но рабочими теперь управлял он. Сразу же после его прибытия мы заметили, что родители чем-то сильно обеспокоены. И не только они. Все началось с ужесточения правил. Любого, кто уходил с работы на 10 минут раньше, ждало наказание кнутом. Оправдаться за опоздание отныне было невозможно, как и остаться в бараках по причине болезни.

– Ради всего святого, это еще что такое? – с этими словами ранним утром в начале лета 1944 года мамишу остановилась перед бараком как вкопанная.

Папа потянул ее за руку – вот-вот начнется их смена. Но тут он увидел, что так привлекло ее внимание. Во дворе между бараками, где по вечерам узники собирались семьями и беседовали, теперь стояла странная конструкция: два вкопанных в землю деревянных столба соединялись поверху деревянной балкой, с нее свисали две веревки, на концах которых зияли огромные петли. Виселица! С тем же успехом можно было просто направить на родителей пистолет. Послание было очевидным: «Совершите ошибку – вас повесят!»

Герр Виднер распорядился установить в лагере виселицы. К вечеру по всей территории уже развесили объявления. В них евреев предупреждали, что любой, кто решиться дезертировать или без разрешения покинуть лагерь, будет пойман и повешен. Если же поймать беглеца не удастся, то вместо него будет казнен невиновный. И вскоре новые правила прошли первую проверку. Однажды ночью один из узников, который отчаянно хотел воссоединиться со своей семьей, содержавшейся в другом лагере, ускользнул из бараков. Его искали, но безуспешно. Тогда герр Виднер приказал повесить его соседа по бараку. Новый управляющий стремился показать, что с ним шутки плохи. Ужас пронесся по лагерю.

Благодаря этой истории я понял, что даже один человек может изменить ситуацию к лучшему. Гауптман Брендт вмешался. Без какой-либо выгоды для себя он заявил Виднеру, что не позволит казнить ни в чем не повинного работника. Повешение отменили. К несчастью, в другой раз пятерым дезертирам повезло меньше. Гауптман Брендт не смог ничего возразить. Они были виновны. Смотреть на казнь этих пятерых согнали весь лагерь. Охранники предупредили, что если кто-нибудь отвернется или просто опустит взгляд, то его высекут. Поскольку в бараках Пионок я был «неофициальным гостем», то мне не нужно было присутствовать на этом мероприятии.

Страх сковал Пионки. Ужаснее всего был тот летний день, когда гауптман Брендт принес на завод радиоприемник. Сообщение шло на немецком, но глава предприятия медленно повторял за диктором каждую фразу, чтобы все уловили смысл сказанного. Извиняющимся и полным сожаления голосом он объявил, что трудовой лагерь Пионки закрывается. Евреи будут «переселены» в Аушвиц. Вернувшись домой тем же вечером, папа сообщил об этом бобеши. Ему не достало веры и мужества сказать то, во что он всегда так старался верить: Gam ze ya’avor.

Глава 13 В-1148

– Я не могу глотать, папа. Мы скоро приедем?

В поезде до Аушвица меня мучала ужасная жажда. От Пионок до лагеря было около 300 км. Ехали мы как минимум день. В вагоне не было окон, но через широкую щель между деревянными раздвижными дверьми лился свет. Мы провели в пути сутки, может, больше. Я все ждал, когда же поезд наконец-то остановится. Канистра с водой, которую папа тайком пронес с собой, уже давно была выпита. Должно быть, в тот момент он жалел о том, что делился с попутчиками.

– Думаю, уже скоро. Там нас будет ждать и еда, и вода, zeisele, – ответил отец.

– Ага! А еще там будет кугель из лапши и горы драников до потолка, – пробормотал мужчина у нас за спинами. – Только не забудь вытереть рот салфеткой, прежде чем исчезнешь навсегда.

– Изчезну? – переспросил Самюэль.

– Не слушай всяких ненормальных. Он сам не знает, о чем говорит, – прошептала мамишу.