Клуб выживших. Реальная история заключенного из Аушвица

Мужчины слышали их имена впервые, но обещали разузнать что-нибудь до конца рабочего дня. Сказали, что, если получится, приведут Самюэля к забору.

Каждая партия кирпичей в тот день казалась маме тяжелее предыдущей, хотя по объему больше они не становились. Она была уставшая и измотанная. Когда в обед в бараках разливали серый суп из брюквы, картофеля и гречки, мама отдала мне свою порцию. Через несколько часов охранники удалились на очередной перерыв. На закате мамишу заметила группу уже знакомых мужчин, они с беспокойным видом возвращались к ограде. Со стороны не было понятно, вызван ли испуг тем, что им не полагалось приближаться к забору или их тревожило что-то еще. Самюэля и папы среди них не было.

– Тебя, кажется, зовут Софи, – прошептал один из них через ромбовидные просветы в ограде. – Софи, мне очень жаль. Израиля и вашего сына больше нет. Их отвели в комнату смерти.

Мамишу рухнула на землю. Уже позже она рассказала, что в тот миг почувствовала, будто кто-то топором рассёк ей грудь и вырвал сердце. Она попыталась вспомнить лицо Самюэля, но мысли все время возвращались к камню, который он вручил ей в день прибытия в Аушвиц – маленький, гладкий камушек! Почему она швырнула юбку в общую кучу вещей, забыв о том, какая драгоценность лежит в кармане? Она лежала у забора лицом вниз, решив, что пришло время сдаться. Хватит с нее голода, потерь и страха. Если бы в тот момент она нашла в себе силы, то бросилась бы на колючую проволоку и покончила с жизнью, как это делали другие заключенные. Но вместо этого она ждала, когда вернутся эсэсовцы и застрелят ее в голову за то, что она оставила работу.

Прошло несколько минут. Мужчины, принесшие ужасные вести, удалились. У них начиналась вечерняя перекличка. Женщины, работавшие неподалеку, казалось, не замечали, что она лежит там на земле. А если и заметили, то решили не тратить силы на попытки спасти ее. Охрана не появлялась. Но тут мамишу подумала обо мне. Она знала, что без ее защиты я вряд ли протяну в Аушвице даже неделю. Собрав последние силы в кулак, она отмела отчаяние прочь. Время для скорби еще придет, но у нее остался только один сын, и она твердо решила уберечь его от опасностей. Мамишу подняла свое обмякшее тело с земли и после построения вернулась в женский барак, где я в тайне от мира дремал под соломой.

Глава 16 Неожиданное расставание

В одном нацистов нельзя обвинить – в неумении организовать процесс. Они выжимали последние силы из здоровых еврейских узников, время от времени прочесывая концентрационные лагеря, чтобы найти людей для определенных работ. Однажды во время переклички откуда ни возьмись появились офицеры в прекрасно подогнанной униформе, и потребовали, чтобы все женщины в мамином отряде пробежали круг, словно лошади во время показательных выступлений. Но перед этим узницы должны были раздеться. Эсэсовцы хотели посмотреть, сколько жира на них осталось. Худые с торчащими костями им были не нужны. Они хотели отобрать самых здоровых, а жестокое унижение заключенных делало процесс еще привлекательнее.

Мама, как и остальные недоедавшие женщины в лагере, быстро утомлялась, но даже не думала показывать свою слабость. Она не обращала внимание на острую боль в пальцах ног, не жаловалась на жуткие гноящиеся мозоли. Даже из-за волдырей можно было попасть в разряд «непригодных к работе», что гарантировало смертный приговор. Всякий раз, пробегая мимо офицеров, она задерживала дыхание, чтобы скрыть одышку. Бобеши старалась следовать ее примеру, но безуспешно. Очень быстро она перешла на бег трусцой, а потом и вовсе на шаг.

Женщинам разрешили одеться. Затем из толпы выбрали десятерых, среди них была и мама. Их допросили.

– Какими навыками владеешь? Где работала?

– Я мастерски упаковываю боеприпасы, – с гордостью заявила мама и рассказала о том, чем занималась в Пионках.

По опыту мама знала, что упаковка боеприпасов не столь изматывающая работа, если сравнивать с заданиями, которые выдавали в Аушвице. Она надеялась, что ей поручат нечто похожее.

– Взгляните, какие у меня крошечные пальцы, – сказала она, протянув вперед маленькие ручки. – Такими только пули укладывать! – прощебетала она на ломаном немецком. – Моя свекровь, вот она, тоже настоящий эксперт!

Но бобеши их не заинтересовала.

– Номер! – рявкнули они на маму.

Она закатала рукав и показала им татуировку. Офицер записал данные мамишу, и в ту же секунду решилась ее судьба.

– Приведи себя в порядок и через 15 минут чтобы уже стояла у главных ворот. Ты уезжаешь из Аушвица.

Мамишу предстояло отправиться в австрийский трудовой лагерь. Другие женщины обрадовались бы, услышав такое. Но мамишу ощутила себя в ловушке. У нее промелькнула мысль отказаться, но что она скажет? Мой сын прячется здесь, в полутьме барака. Без моей защиты он погибнет. Я не могу уехать! Нет, маме нечего было сказать.