Клуб выживших. Реальная история заключенного из Аушвица

Когда солдаты в потертой униформе, в шапках и с раздутыми кожаными сумками подошли поближе, мы заметили улыбки на их лицах и поняли, что бояться нечего. У советских солдат, освободивших нас, с собой были шоколадки и печенье. Мы хотели представиться и показали им татуировки, но они опустили наши руки и спросили, как нас зовут. Отныне мы не были узниками – мы были выжившими. Мы не были номерами – мы были людьми. И мы были свободны.

– Я Михаэль, – ответил я солдатам.

Глава 18 У Руфь посетители

К концу зимы 1945 года сиротский приют в Ченстохове гудел словно пчелиный улей. По округе бродило множество осиротевших за войну детей. В стенах монастыря воспитанники изучали науку и религию или молились на мессе в часовне. Во дворе, на детской площадке, девочки в поношенных шерстяных пальто играли в классики, а мальчики рисовали палками на земле и гонялись друг за другом. И там, где некогда выкрикивали приказы солдаты СС, теперь раздавался детский смех.

Всего через 10 дней после того, как город был освобожден советскими войсками, на пороге приюта появился посетитель. Это была высокая и стройная женщина с длинными до середины спины волосами. Ее проводили в кабинет матери-настоятельницы, и она рассказала, что надеется взять на воспитание ребенка. Женщина приехала из Швейцарии. Уже много лет они с мужем мечтали завести ребенка, но Господь решил иначе, добавила она, расплакавшись. Недавно в газетах стали появляться статьи о том, что многие дети в Польше осиротели: их родителей убили солдаты СС, и по зову сердца она пришла в эту церковь.

Мать-настоятельница долго беседовала с той женщиной, и сочла ее желание взять на воспитание сироту искренним и честным. Она отвела посетительницу на детскую площадку и сказала, что каждому из играющих там детей нужна семья. Но монахиня поспешила предупредить о строгих правилах, которым руководствовался приют. Ни один ребенок не покинет его стены против своей воли. Если мальчик или девочка согласятся стать частью новой семьи, так тому и быть. Но если они решат остаться в приюте, церковь не захлопнет перед ними свои двери. И никаких исключений.

Женщина не один час ходила по приюту и наблюдала за детьми, но ее взор все время возвращался к маленькой девочке с оливковой кожей столь теплого оттенка, что казалось, будто она купается в солнечном свете. Ее улыбка озаряла все вокруг. С надеждой в сердце будущая мать решила, что если ей удастся привезти эту девочку домой, если она сможет помочь малышке открыть в себе этот внутренний свет, то они станут одной семьей. Маленькую девочку звали Кристина. Ей было пять, а ее прелестный голос был под стать личику. Женщина сказала матери-настоятельнице, что провидение указало ей путь. Ей было суждено забрать Кристину.

Монахиня обрадовалась. Кристина была очень чувствительной, доброй и умной девочкой, которая непременно расцветет в любящей семье, а та женщина казалась идеальной кандидатурой на роль ее приемной матери. Но стоило монахине сказать Кристине, что та высокая светловолосая женщина заберет ее домой в Швейцарию, малышка закричала:

– Нет! Не поеду.

В слезах и с криками она выбежала из комнаты.

– Ты не моя мама! Я не поеду с этой чужой тетей. Пожалуйста, я не хочу!

Монахини ни разу не видели, чтобы Кристина так себя вела. Она никогда не кричала и очень редко плакала, даже в первые дни в приюте, хоть и была тогда очень напугана. Они думали, что девочка будет счастлива обрести любящую семью. Но как бы там ни было, правила приюта никто не отменял, и мать-настоятельница была вынуждена сказать швейцарской гостье, что Кристина останется со своими церковными братьями и сестрами.

Всего через несколько дней у тяжелых деревянных дверей церкви в Ченстохове появились трое посетителей. Они попросили отвести их к матери-настоятельнице. Низкого темноволосого мужчину с густой длинной бородой, его жену и юношу, представившегося племянником пары, проводили в кабинет монахини. Супруги считали, что во время войны их дочь была оставлена на территории монастыря и теперь может находиться в приюте.

– Ее зовут Руфь, – сказали они матери-настоятельнице.

– Мне жаль, но за последние шесть лет у наших дверей оставили столько детей. Однако я не припомню девочку по имени Руфь, – сказав это, монахиня продолжила объяснять правила согласия на усыновления.

Не трудно догадаться, что посетителями были Сэм и Циция Йониши, а сопровождал их Илай, двоюродный брат Руфь. Два с половиной года они прятались на крошечном чердаке фермы неподалеку от Жарки, а как только узнали о том, что ходить по улицам вновь стало безопасно, бросили все силы на достижение одной-единственной цели.