Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

И все же, несмотря на сохраненные «холсты» и дом, история заканчивается не очень весело. Не нашлось талантам и проектам архитектора Мельникова места в нарождающемся советско-имперском стиле (как и Мису ван дер Роэ в Германии). Но Мельников в Америку не уехал, а стал… художником. После войны, правда, с пятидесятых преподавал в МИСИ и поучаствовал в проектировании хрущевского варианта Дворца Советов. Еще, рассказывают, по его проекту оформили фасад «микояновского» мясокомбината, но и это не сохранили. А звания заслуженного архитектора России звезду мировой архитектуры удостоили (так и хочется написать – наконец-то) в 1972 году, когда Константину Степановичу было 82. До появления новорусских соседей с однояйцевыми башенками и офонарения соседнего Арбата архитектор не дожил. Может и хорошо?.. Каково на это глядеть глазам Мастера?

Мещанская Гражданские братья

Это было давно – лет… триста с лишним назад. Воевал царь Алексей Михайлович Смоленск и Черниговские земли, отобранные поляками, воевал за Белоруссию и только что присоединенную Переяславской радой Украину. И в войну, и после, и по собственному желанию, и пленные, и из Польши, и из Белоруссии ехали в Первопрестольную тамошние местные жители – горожане, или по-тамошнему «мещане». А когда с поляками замирились, тех, кто в Белокаменной остаться захотел, собрали в кучку в специальной Мещанской слободе, которой ведал Посольский приказ. За Сретенскими воротами отвели мещанам землю, и на той земле в Мещанской слободе получились четыре Мещанские улицы, из которых до наших дней дожила только 4-я, у которой номер теперь за ненадобностью отобрали. Из 1-й Мещанской – родной улицы Высоцкого – вышел проспект Мира. Точности ради поясним, что эту улицу прокладывали не мещане: дорога к Ростову Великому и Ярославлю на ее месте существовала, предполагают, еще в косматом XII веке. 2-ю Мещанскую кличут сейчас улицей Гиляровского, а 3-ю – улицей Щепкина: оба знаменитых москвича когда-то жили на улицах своего имени.

К 20-м годам XX века переселенцы двухсполовиновековой давности вытеснились из памяти гегемона канареицами и фикусами. Мурло, вылезающее, по его мнению, из мещанских названий, следовало немедленно перековать в гражданина. Что и сделали: на краткое время с 1-й Мещанской – ее недолго называли 1-й Гражданской, и навсегда – с четырьмя Мещанскими улицами в бывшем селе Богородском, как раз вошедшем тогда в черту Москвы. Откуда есть пошли Мещанские улицы в Богородском – теперь уж не выяснить, но за то, что это те же горожане, ручаемся: мещанами с 1775 года называли в Русской империи податное сословие из бывших посадских, то есть, несомненно, городских людей. А граждане – вы будете смеяться – это те же горожане, или посадские люди, мы по словарю Даля проверили. А вот почему из одних горожан получились в языке (и в жизни!) обыватели, а из других – достойные своей страны люди – об этом отдельную книжку надо писать.

Меншикова башня По заказу светлейшего

Хорошо писателям! Берет человек в руки книгу и сразу знает, кто ее автор – на обложке ж написано. Не то зодчие – лишь самых великих из великих увековечили в Москве на плохо читаемых невооруженным глазом глухих черных табличках – и то в самое последнее время. Строения в Белокаменной издревле обозначали именами заказчиков и хозяев: палаты дьяка Аверкия Кириллова, усадьба Барышникова, дом Пашкова. На храмы этот обычай не распространялся: нет, архитектора, как правило, не поминали и там, просто церковь по определению поименована – святым или праздником, в честь которого ее освятили. И лишь одно, ровно одно есть в нашем городе из этого правила исключение. Мало кто знает храм Архангела Гавриила, возведенный зодчим Иваном Зарудным. Эту красивейшую церковь вот уж три века называют именем заказчика строительства – Александра Даниловича Меншикова. Ну, еще «сестрой Ивана Великого» звали Меншикову башню, что должна была по замыслу Данилыча превзойти брата ростом, да на целых полторы сажени – больше, чем на 3 метра, если по-понятному. Заказчик, будущий полудержавный властелин, и уже-то небеден, сверх меры амбициозен и претендует на непокорную главу, что выше в данном случае не Александрийского столпа, а Ивана Великого, но это смысла принципиально не меняет.