Книга про Иваново (город incognito)

– В чем заключается техника объездки?

– Для лошади устанавливается начальный тренинг – гоняют по манежу, чтобы она бегала, качала мышцы. Потом постепенно переходят на корду – гоняют на привязи, потом на спину лошади надевают вальтрап и седелку. Седелка – это подобие седла, кожаная штучка, снизу ее подпруга – как на седле. Важен момент, чтобы лошадь привыкла к тому, что подпруга слегка сжимает ей грудную клетку. С седелкой погоняют – лошадь с ней освоится. Потом кто-нибудь смелый подходит и пытается на нее запрыгнуть – не в плане сесть, а лечь на живот, поперек спины, посмотреть, как лошадь будет реагировать. Потом пробуют уже надеть седло. Надели седло – стремена опускаются, лошадь бежит, они бьют ее по бокам, – ей надо дать время привыкнуть к этому. Потом человек уже начинает садиться, налаживает с ней контакт, учит командам, чтобы лошадь слушалась приказов ноги. За понимание ее всячески награждают – сахар, морковь, сухари сразу в зубы.

– Почему они сейчас так храпят, рычат?

– Время обеда. Те, кого еще не накормили, нервничают, напоминают конюху: «Мы здесь, нас надо покормить».

– Существует ли некий «лошадиный язык»?

– Когда одна наша сотрудница заходила в денник, никто из лошадей ее еще не видел, а один жеребец уже кричал на всю конюшню – не так, как они сейчас кричат: овса просят, – а ласково угугукал. Они по нюху узнают, по шагу. Если человек долго за лошадью ухаживает, она сразу слышит – идет мой человек, он сейчас мне что-то принесет, дай-ка я ему издалека крикну: «Ау! привет!» Очень приятно, когда лошадь тебя так зовет.

– А Артист вас узнавал?

– Нет, он недоверчивый. Потом, спорт есть спорт – одного жокея сняли, другого посадили. Артист с опаской в итоге ко всему относился – кому верить? Он думает: «Сегодня ты придешь, завтра другая. Чего я буду тебе угугукать?» В чем-то он прав.

– Чего они слушаются – силы? ласки?

– Все вместе. Женщины больше лаской с ними пробуют, мужчины силой – кто на что горазд.

– А кто самый строптивый у вас в конюшне?

– У нас был жеребчик Феномен – вот он был разбойник! С Честером, с Артистом можно договориться, а с этим – попробуй! Появился он так – нам привезли кобылу Нику, она была жеребая – у нее родился этот самый Феномен. Он был такой хорошенький, лапушка, все его любили. Он здесь рос – они с мамой гуляли летом во дворе, на вольных хлебах. Потом он рос-рос, рос-рос и стал такой злой – ничего не боялся, даже не смелый, а отчаянный: мог на мужика пойти. Мы не знали, чего от него ожидать. Все к нему ходили с вилами – реально боялись. Он не воспринимал, кто на него идет: конюх-мужик с вилами или девочка с недоуздком – ему было без разницы.

– Он остался необъезженным?

– Нет, заездили, но к работе с детьми мы его не допустили, потому что это было бы рискованно. Потом его отдали другим владельцам. Интересный момент – как-то поехали на соревнования в Кострому, идем по конюшне, смотрим – наш Феномен! Узнали его сразу, но его кастрировали, и он стоял просто тюфяк тюфяком. Можно было свободно зайти к нему и погладить – характер изменился до неузнаваемости. Мы расспросили тамошних конюхов – они сказали, что на нем сейчас ездят учебные группы, дети, все его очень любят, никаких проблем.

– А как вы оказались жокеем и тренером?

– Я, собственно, мимо проходила и не смогла не зайти. Я всегда знала, что тут есть манеж, жила недалеко. Мне было семнадцать лет – я была уже взрослая, меня не хотели брать. Тренер сказал: «Ты чего пришла? Ты уже старая, иди отсюда». Но я очень хотела. Я говорю: «Ладно, я ездить не буду – дайте мне денники почистить, дайте мне лошадей почистить», – и вот постепенно втянулась. Потом выполнила первый разряд – меня позвали работать тренером. Я первый год не согласилась, потому что испугалась ответственности за работу с детьми, а потом думаю – была не была, все равно надо: если продолжать заниматься, надо здесь работать. Так и осталась. Но мы как работаем: у нас тренер – не тренер, конюх – не конюх, сторож – не сторож… Никто никакой работы не чурается.

– Один за всех и все за одного? Я иногда думаю, что сам решил попробовать заниматься верховой ездой только потому, что в школе кино смотрел с Боярским про трех мушкетеров.