Книга пророка Амоса. Введение и комментарий

…сидящие в Самарии в углу постели и в Дамаске на ложе. Современные комментаторы сходятся во мнении, что этот образ – труден и малопонятен. Сидеть в углу постели не очень-то удобно[408]. Чем вызвано это неудобство? Забились ли в этот угол от страха, во время осады и взятия Самарии? Но слово מטה может ведь означать не только постель для сна (напр., Быт 47:31; 48:2; 49:33. Исх 7:28. 1Цар 19:13,15,16), но и пиршественное ложе (Есф 1:7. Иез 23:41). И тогда угол такого «дивана» будет как раз самым комфортным местом.

Сирийская столица Дамаск здесь, по всей видимости, не причем, а речь идет о «дамасском одре», названном так потому, что его устилали коврами дамасской работы. Так, между прочим, перевел выражение ערש ρψΡΊ Юнгеров, прокомментировав: «Дамасский, искусственный, причудливый, дамасской работы… Дамаск славился своими коврами, устилавшими ложа древних богачей… Можно думать, что пророк имеет в виду вообще спокойную, окруженную богатой обстановкой жизнь самарийских князей, нежившихся как на застольных пирах, так и в богатых дортуарах»[409]. Однако «дамасские» ковры и «дамасская» мебель известны лишь с началом эллинистической эпохи, поэтому предположение Юнгерова ничем нельзя подкрепить.

Термины מסה и ערש у Амоса появляются вместе также в 6:4: «…лежите на ложах из слоновой кости и нежитесь на постелях ваших». В Псалтири эти слова стоят в синонимической параллели одно другому: «Каждую ночь омываю ложе мое (מטחי), елезами моими омочаю постель мою (עךשי)» (Пс 6:7).

LXX ошибочно перевели ערש словом ιερείς, священники. Юнгеров предполагает, что слово ערש было «вначале оставлено без перевода и писалось лишь греческими буквами – άρές, а последующие справщики сочли это άρές ошибкою и заменили сходным и понятным ιερείς»[410]. Карбоне и Рицци предполагают, что под рукой переводчиков LXX, возможно, был другой, более исправный по отношению к масоретскому, текст[411]. Однако, другие греческие переводы соответствуют еврейскому слову: у Акилы – κράββατον, кровать, постель, одр; у Симмаха и Феодотиона – κλίνη, кровать, постель, застольное ложе. Vulgata: grabatum, кровать.

Древние экзегеты истолковывают 3:12 аллегорически. У Иеронима пастух – это Церковь и ее пастыри, лев – еретики, а исторгнутая из их пасти добыча – христиане, «стадо Господне, овец которого часто растерзывают лютые львы, и из пасти их едва исторгаются две голени или край уха. Голень указывает на путь учений, а ухо на таинственное значение слов. Поэтому и апостол повелевает ходить босыми ногами, без обуви и безо всего, сделанного из кожи мертвого животного… Этот путь как еретики, так учители их, демоны, стараются заградить и опутать сетями, чтобы мы пали на пути, который есть Христос. Но приходит член Церкви, человек Божий, Самсон, означающий солнце, и убивает льва; сошедши в ров преисподний, освежающий воды во время снега, бури и дождя, он удушает льва, чтобы мы твердою ногою могли следовать за Господом и внимательными ушами слушать слова Его»[412]. У Кирилла пастух – Христос, лев – сатана: «Сатана похищал и пожирал живущих на земле и – ужаснее, чем даже звери. Но явился и спас нас Пастырь добрый, душу Свою положивший за овцы, исторг нас, как оставленных в живых, так и умерших»[413]. Свт. Василий Великий пользуется этим пророческим образом для иллюстрации аскетической борьбы. Увещевая некоего падшего монаха, он пишет в ободрение ему: «Вспомни доброго Пастыря, который, идя за тобою вслед, отнимет тебя, хотя бы оставались только “две голени или обушие уха”. Отскочи от нанесшего тебе рану»[414].

Против Вефиля

3:13–15 Слушайте и засвидетельствуйте дому Иакова,
говорит Господь Бог, Бог Саваоф.
Ибо в тот день, когда Я взыщу с Израиля
за преступления его,
взыщу и за жертвенники в Вефиле,
и отсечены будут роги алтаря и падут на землю.
И поражу дом зимний вместе с домом летним,
и исчезнут дома с украшениями из слоновой кости

,и не станет многих домов,
говорит Господь.