Книга скорпиона

– Пошли, – сказал мальчик и потянул Маттафию за руку. Тот медленно, сонно побрёл, пытаясь вспомнить, где это всё он уже видел. Кажется, это уже происходило с ним когда-то давно.

Маттафия ни с того, ни с сего обернулся и увидел идущими позади себя мрачного старика и женщину. Трусоватый обычно Маттафия на этот раз не испугался. Он знал – всё так и должно быть.

Впереди показался холм: тусклый и безжизненный. За спиной Маттафии вскрикнула женщина, а мальчик почему-то обрадовался.

– Мы дошли, – улыбнулся мальчик. – Дальше я пойду сам.

– Зачем? – спросил Маттафия. Ему не хотелось, чтобы мальчик уходил.

Иешуа снова улыбнулся, как улыбнулся бы взрослый несмышлённому ребёнку, и до Маттафии долетели слова:

«Чтобы сказать тебе понадобятся годы, чтобы понять – многие годы, чтобы донести другим – века. Ступай и не беги ни от себя, ни от забот других. Когда придёт свет, ты увидишь, насколько бездонна тьма. Когда постигнешь знания сам, сделай так, чтобы их постигли и другие. Иди».

Маттафия выпустил из своей руки тёплую ладонь мальчика и в следующее мгновение тот был уже далеко от него и удалялся всё дальше и дальше, притягиваемый пятном холма на горизонте.

Когда мальчик исчез из виду, Маттафия повернулся к оставшимся спутникам и спросил: «Кто он»? Старик тяжело опустился на землю, вынул из-за пазухи лист папируса, тростниковое перо, коробочку с чернилами и устало приказал: «Пиши».

Хлойи

– Маркус! Маркус, поди сюда ради всех богов.

Черноволосый улыбающийся малыш подбежал к матери. Она взяла его за руку:

– Пошли домой…

Последнее слово эхом загуляло в голове: домой, домой…

Её дом был сейчас здесь в Атэнах. Они с отцом переехали сюда несколько лет назад из Иеросолимы, ставшей совсем чужой и опасной. Для Хлойи этот йудейский город стал пустым.

Новая страна поразила её своей природой. Однажды, на загородной прогулке, она взобралась на прибрежный утёс. Было солнечное утро. Обнажённая Грэкия, сбросив пеплос, любовалась своей красотой. Воздушное море, пронизанное ослепительными лучами света, вверху, и синий, убаюкивающий ковёр воды внизу; воздух, пропитанный смолистым ароматом невысоких сосен, солёным запахом моря, голосами птиц. Яркие, но не кричащие краски. Детская чистота и простота вечноживущей богини. У Хлойи возникло ощущение, что она уже была здесь и теперь вернулась домой. Всем своим телом она ощутила родственную близость к этой земле, и от осознания этой близости кружилась голова, и хотелось смеяться и петь во весь голос.

В Атэнах древнее и живое существовали отдельно. Улицы, по которым ходили великие мудрецы, атлеты и герои, храмы, дома, тенистые портики, казалось, жили своей жизнью и не обращали внимания на людскую суету. В театрах имели большой успех тогаты⁶⁵, с германской границы, впрочем, как всегда, шли тревожные вести, но над городом продолжала властвовать мудрая Атэна⁶⁶ и всё злое и неприятное отдалялось во времени и пространстве и начинало казаться лишь печальным недоразумением.

Под крылом Великой совы⁶⁷ для Хлойи началась новая жизнь. Она родила сына, выгодно вышла замуж за купца Востекла. Он был добр, неглуп, пока ещё не стар, любознателен, имел приличное состояние. Встретив молодую полуварварку с печальным тенистым взглядом, он почувствовал в ней близкого человека. Великий Олимп, да он, пожалуй, впервые в жизни влюбился! Она не стала отвергать его чувств. Востекл, что было для него ново, стал заботиться о ком-то ещё, кроме себя. Маленького Маркуса принял в свой дом и готовился воспитывать как сына. Об его отце знал лишь, что он далеко и не ведает о мальчике. После нескольких лет жизни вместе, Востекл уже не представлял своё существование без Хлойи и Маркуса. Они принесли ему покой и тихое счастье умудрённого годами человека, наконец, нашедшего то, что он искал. Она дала ему почувствовать себя мужчиной и отцом, платила за его доброту и щедрость материнской заботой и сочувствием.

Боги оберегали их союз, но мойры⁶⁸ загадочно улыбались…

Дома, сдав ребёнка кормилице-няне, Хлойи вошла в свою спальню, сняла пеплос и повернулась к бронзовому зеркалу, искусно вделанному в стену. Её тело не было идеальным с точки зрения пропорций. В нём было больше женственности и мягкости, чем истинной красоты.

Хлойи начала втирать ароматное масло в кожу. Сегодня она шла под охраной двух рабов в порт встречать Востекла, возвращавшегося из эгиптской Александрии. А муж, вернувшийся из путешествия, как правило, хочет одного, и поэтому сегодня она должна выглядеть как следует. Хлойи улыбнулась. У Востекла была страсть к коллекционированию всяких диковин, которые он привозил из разных стран, и она представила, что на этот раз привезёт муж. Наверное, что-нибудь особенное.

Она была права.

– Востекл, поосторожней!

Хлойи со смехом попыталась высвободиться из объятий мужа.

– А что, мы ждём прибавления? – хитро прищурился Востекл и похлопал её по низу живота.

Хлойи ответила парочкой бессмертных портовых афоризмов, подслушанных ею за время ожидания корабля, а Востекл легко рассмеялся.

– Как прошло путешествие? – спросила порозовевшая от солнечных лучей Хлойи.