Книга третья: Горы и оружие

– Тут давай и заночуем. Мы почти на иракской границе, и если ничего не узнаем от пастухов, когда вернутся вечером, то я пойду на ту сторону гор, в ближнее иракское селение.

– Чтобы напороться на иракские армейские заставы, – насмешливо сказал Таха.

– Кази и Затко по-прежнему уходят от столкновений с ильханом, и, значит, искать их надо именно в той стороне, – ответил Мак-Грегор.

Старухи устроили их в углу сарая, они поужинали взятыми с собой мясными консервами и черствым хлебом, а затем вернулись с пастбищ мужчины и молодые женщины. Люди были в отрепьях, гурты малочисленны. Сушь, бестравье губит ягнят и козлят, жаловались пастухи. Год будет худой. Пастухи сидели у кизячного костра, подбрасывали туда мох и говорили о своих бедах, и Мак-Грегор, присев на пятки, слушал, как Таха призывает их кончать с первобытным прозябаньем, подыматься на подлинную курдскую революцию против всех феодалов и чужеземцев.

– Каждый курд должен исполнить долг, не жалея жизни, – говорил Таха.

Дальнейшее расплылось в ночном воздухе. Мак-Грегор задремал. Когда Таха разбудил его, костер уже погас, пастухи разошлись, и было темно, сыро, холодно.

– Наверное, вы правы, – сказал Таха. – Они говорят, что кази и Затко на той стороне. Но на перевалах засели ильхановцы и хватают всех курдов, какие пробираются в Ирак по старым контрабандистским тропам.

– Как это люди ильхана сюда забрались? – сказал Мак-Грегор. – Кто им здесь помогает?

– По словам пастухов, здесь вертолеты летают кругом, одних курдов увозят, других стреляют.

– Чьи вертолеты?

– Чьи неизвестно. Но все убеждены тут, что Затко уже несколько недель назад схватили, увезли в Турцию и расстреляли. Я думаю, это ложный слух, пущенный ильханом.

– А может, и правда, – мрачно сказал Мак-Грегор. – Тем более что в их распоряжении вертолеты.

Они улеглись в сарае. Таха закинул руки за голову, спросил:

– А как защищаться от вертолета?

– Одно-два метких ракетных попадания, пожалуй, верней всего, – сказал неуверенно Мак-Грегор. – Но нужно реактивное ружье, а лучше – несколько.

– Придется нам раздобыть их, – сказал Таха, похрустывая сцепленными пальцами в жесте мусульманского омовения – жесте устарелом и глупом, по его же собственному мнению.

Где именно Таха собирается достать реактивные ружья, Мак-Грегор так и не узнал – уснул.

Утром, подымаясь с пастухами из каменистой лощины, они увидели, что перевал, ведущий в иракскую деревню, патрулируют два одетых по-курдски всадника с винтовками.

– Это ильхановцы вас ищут, – сказал молодой пастух в иракских армейских ботинках, доставшихся ему, должно быть, от какого-нибудь контрабандиста.

– Черт подери, – сказал Таха. – Выходит, они сплошную паутину сплели. Откуда они знают, что мы здесь?

– А по радио.

– Что ж у них, радиостанции на седлах? – зло усмехнулся Таха.

– А это куцые такие ящички.

– Да знаю я, – сказал Таха.

Дойдя до удобной для скрытного подъема расселины, они простились с пастухами и стали взбираться по сухим косогорам на высокий водораздельный гребень, к висячему пешеходному мостику, переброшенному много лет тому назад через теснину.

– Через этот ветхий мост конному за нами не пройти, – сказал Мак-Грегор. – А если поскачут в обход, то потратят на это день или больше.

– Но куда нас этот мостик приведет? – сказал Таха, задрав голову и глядя на кряж, куда им предстояло карабкаться. Таху опять уже сердила осторожность Мак-Грегора. – Застрянем на горе, потеряем там уйму времени, пока спустимся на тот бок.

– Если только отец твой жив, то непременно у него за мостом поставлен дозорный, а от дозорного уж мы, наверное, узнаем, как и что.

– Все не так и не то, – вырвалось у Тахи.

– О чем ты?

Таха сердито обвел рукой горные дали.

– Глупо, голо, бесплодно все, – проговорил он. – Вовек нам не было от этих гор пользы.

– Они – твоя родина, – сказал Мак-Грегор, взбираясь за Тахой и с трудом переводя дух. – Не хули ее.

– Пустота, нищета, – продолжал Таха. Никогда прежде Мак-Грегор не слышал от него таких горьких слов.

– У тебя, я вижу, натура городская, – попробовал пошутить Мак-Грегор. – Но ты все же не вешай носа.

– Нам давно уже надо было спуститься с гор. На борьбу подниматься на фабриках, на улицах городов.

– С кучкой студентов? – поддразнил Мак-Грегор, прислонясь к теплой скале, чтобы отдышаться, чтобы рубашка и штаны немного просохли от пота.

– Поклон вам за золотые слова, – едко поблагодарил Таха.

– Ты просто не в духе, – сказал Мак-Грегор. И опять они стали подыматься по все более крутым скатам без всяких альпинистских уловок – простыми зигзагами, стараясь лишь не оскальзываться на сыпучем сланце. Далеко опередив Мак-Грегора, Таха присел на каменную глыбу.

– Вон они снова, – указал он на дальний противолежащий склон. Мак-Грегор вскарабкался к Тахе и, поглядев туда, увидел обоих верховых. Один из ильхановцев поднял винтовку, прицелился.

– Он думает, у него в руках дальнобойная пушка, – усмехнулся Таха.

Зачернел пороховой дымок, донесся хлопок выстрела, но свиста пули не было.

– Подает сигнал кому-то, – сказал Мак-Грегор.

– А кому? И куда?