Книга третья: Горы и оружие

Больше часа поднимались они в горы по труднопроезжей, слякотной тропе, прежде чем увидели стада черных коз – первый признак близости горного убогого жилья. Въехали в деревушку, сейчас почему-то пустую. И сразу же из-за мокрых от дождя скал, из каменных лачуг к ним вышли бойцы Тахи с видом людей, наконец-то дождавшихся.

– Почему задержка? – раздались вопросы. – Что случилось?

Бойцов было шестеро, и на каждом была та же грязно-зеленая партизанская форма, что и на Тахе, и каждый был обут в солдатские ботинки. Таха познакомил их с Мак-Грегорами, хорошо известными здесь в горах, и сообщил о том, что передал петицию Размаре.

– При содействии папаши Затко, – насмешливо заметил один из юнцов.

– Хватит вам о Размаре и прочей чепухе, – вмешался парень в потертых вязаных перчатках. – Ты вот скажи, какое заметил движение на черной дороге?

– Там полно персидских военных грузовиков, – сказал Таха.

– Тогда нам надо трогаться отсюда.

– Не будем торопиться.

– Учти, Таха, по такой слякоти выше на кряж нам не подняться.

– Можно тут еще побыть немного, – сказал Таха.

– Нет, нельзя, – возразил парень. – Того и гляди, снизу армия налетит саранчой на деревню. Их непременно жди после объездов Размары.

– Как считаешь, доктор? – обратился один из студентов к Мак-Грегору. – Считаешь, надо уходить нам?

– Я совершенно не в курсе ваших дел, – ответил Мак-Грегор.

Это смутило юнца; Мак-Грегор обвел взглядом всех их, стоявших в проулочной грязи. Один был бородат, другой толст, горяч и добродушен, у третьего был прилежно студенческий вид и батарея шариковых стержней торчала из кармана рубашки, а за поясом – блокнот; четвертый был чахл и потому малонадежен, пятый не сводил с Кэти юных чувственных курдских глазищ, а шестой держал в руке автоматический карабин, как держат неразлучный чемоданчик. Таха явно был взрослее всех и имел уверенный вид старейшины.

– Что вы, собственно, делаете тут вооруженные? – спросил Мак-Грегор.

– Деревушка здесь пастушья, – ответил Таха. – Вся она, до последнего жителя, в кабале у курдского феодала – Кассима из рода Бени-Джаф. В соседней деревне живет его приказчик и приходует тут каждую овцу, козу, баранью шкуру, каждый клок шерсти. Пять лет назад Кассим убил на здешних летних пастбищах троих старейшин, попросивших прибавки зерна, продуктов и денег. А за два года до того из деревушки бесследно пропали две девушки, и похитили их все те же Бени-Джафы. В прошлом году четыре пастуха были убиты за то, что сдали не всю настриженную шерсть. Чуть худой год, дети и мрут с голода – то есть от болезней, вызванных недоеданием, холодом, нечистотой. Сахар и рис в деревне редкость, школы и книги – вовсе невидаль. Врачи и назначенные в управу курды здесь не бывают. Так что нас слушают охотно, – закончил Таха, – и, когда придет час революции, они будут знать, против кого им драться.

– А чем? Голыми руками? – спросил Мак-Грегор. – Вы вооружены, но они-то – нет.

Парни засмеялись, и Таха сказал:

– Что ж, пойдемте, взглянете.

Вслед за Тахой все направились к кучке пустых лачуг, остановились перед сложенной из камней хибаркой. Таха отомкнул смазанный маслом замок, открыл дверь, снял щит из досок, плотно закрывавший окошко. Внутри у стены стояли четыре винтовки, два автомата, ящики с патронами, шесть двадцатигаллоновых канистр с бензином; лежали мины, сваленные кучей штыки.

– Где вы это добыли? – спросил Мак-Грегор.

– За последние полтора месяца, – сказал Таха, – мы провели десять ночных налетов на персидские военные посты.

– Кто – мы?

– Да вот они со мной, – ответил Таха.

– И что ты велишь жителям делать с этим оружием? Ханов убивать?

Таха будто не заметил иронии.

– Если бы все эти нищие деревушки вооружить, то иранская армия не смела бы и сунуться в горы, – сказал он, – а курдские феодалы подохли бы со страха. Вот для чего нам нужно то, за чем вас шлют в Европу, дядя Айвр.

– Стоит персам найти хотя бы часть хранящегося здесь, и они перевешают всех мужчин в деревне. Вы играете жизнями беззащитных людей.

Таха, сдерживаясь, ответил, что среди курдов нет беззащитных и что должна же курдская революция где-то начаться.

– Но не таким путем, – возразил Мак-Грегор. – Вам-то самим нетрудно скрыться в горах. А сельчанам уйти некуда, и кара падет на них.

– Я знаю, – сказал Таха. – Однако должны же крестьяне участвовать.

– Но не таким путем, – повторил Мак-Грегор. – Не в разрозненных деревенских бунтах.

Таха затворил уже дверь склада, навесил замок, и Мак-Грегор, пройдя взглядом по всему жалкому ряду лачуг, спросил, куда девались жители, почему обезлюдела деревня.

– Они все у речки, на плато, – ответил один из парней. – Справляют двойную свадьбу.

«Двойная» свадьба у курдов – самая недорогостоящая из свадеб – распространена во всех бедных горных селениях; брат и сестра вступают в брак с сестрой и братом из другой семьи, так что обеим семьям не надо тратиться на калым за невесту.