Книга третья: Горы и оружие

Мак-Грегор успел уже вспомнить, кто такой Гала. В 1946 году Гала сражался вместе с муллой Барзани против иранской армии, но позднее стал профессиональным горным контрабандистом и проводником для других контрабандистов, для агентов разведок и вообще для любого желающего. О Гале ходила молва, что он всю пограничную стражу подкупает сигаретами, транзисторами и электрическими утюгами, что иногда исподтишка, анонимным доносом выдает соперника-контрабандиста иракским или иранским пограничникам. Переправляет грузы на ослах и слывет похитителем ослов, но ружья с собой не носит.

– Как же ты мог в таком деле польститься на деньги? – укорил его Мак-Грегор. – И зачем перевез француза через границу? Это и глупо и опасно.

– Но он же хочет повидаться с кази, – сказал Гала в ответ. – А кази где-то тут в Ираке, около Амарадьи. Вот я и привез его. Он заплатил…

– Где сейчас твоя машина?

– Мурад ее на время взял. Он из паломничества только что вернулся, святой человек теперь – хаджи.

– Вранье, – бросил Мак-Грегор. – Собирайтесь-ка, – сказал он Шрамму. – Берите вещи, спальный мешок, идемте со мной.

– Куда? – спросил Шрамм.

– Надо выбраться отсюда затемно, – сказал Мак-Грегор. – Вставай, Гала, пошли! – И, выйдя из ворот казармы, Мак-Грегор повел их по ухабистой и крутой дороге вниз, к старому, помятому «мерседесу».

– Но, черт подери, это ведь наша машина, – сказал Шрамм. – Как вы нашли ее?

– Я на ней сюда приехал.

– Но каким же образом?

– Не в этом суть сейчас. Садитесь. – И, сев впереди, рядом с Галой, Мак-Грегор велел ему ехать под гору к реке, а там повернуть на черную дорогу и везти их к старому несторианскому селению, к пещерам.

Трясясь на ухабах и выбоинах, Мак-Грегор задремал беспокойной дремотой. Разбудил его град комьев грязи, брызг – это машина въезжала на крутой сланцевый мокрый склон, синевато-серый в свете фар. Остановились на окраине большой деревни, где два вооруженных курда – очевидно, люди Затко – приказали им выйти из машины. Узнав Мак-Грегора, один из курдов спросил, нет ли с ними оружия.

– Дайте мне ваш пистолет, – сказал Мак-Грегор Шрамму. Передал пистолет курду, и тот сунул его себе за пояс, словно бесповоротно присваивая. Затем сказал, чтобы Мак-Грегор шел с ним, а Шрамм пусть ожидает.

Идти оказалось недалеко, но в гору; в темноте, спотыкаясь, дошли до глинобитной хибары, где другой курд сонно сидел на корточках при входе. Зажгли лампу, Мак-Грегор прошел одну комнатку, другую, чуть не касаясь головой низких потолков. В третьей комнате на деревянной койке, на старых циновках лежал кази, укрытый серым армейским одеялом. Он приподнялся, сел на постели, запахнулся одеялом. На ногах его были нитяные толстые носки, какие в войну выдавали английским летчикам.

– Добро пожаловать, – сказал кази, пожимая Мак-Грегору руку. Он извинился за свой вид, за убогость помещения и встречи. Затем сказал: – Мне передавали, что ты едешь сюда.

– Рад слышать, – сказал Мак-Грегор. – Я оповещал через кого мог.

Кази исхудал, лицо его покрывала землисто-серая, под цвет одеяла, бледность. Горло было обвязано грязным бинтом, сбритая борода отрастала щетиной. Обритое темя тоже было обинтовано.

– Как здоровье твое? – усталым голосом спросил кази.

– Благодарю, здоров, – сказал Мак-Грегор. – Но ты-то, кази? Вид у тебя нехороший.

– Сейчас я уже ничего, – сказал кази. – Но одно время было худо.

– Я опечален этим, кази, – сказал Мак-Грегор.

– Не беда. Нас порядком измотали, правда. Ильхан все старается взять меня в плен, гоняет нас с места на место и шлет мне послания, что единственная, мол, его цель – защитить меня.

– Негодяй…

– Ясно, что я нужен ильхану для престижа. Он не дает Затко покоя, мешает закрепиться, упрочиться где-либо. Гоняется за нами на своих машинах, устраивает засады, покушения на Затко. Нелегкое это дело – воздерживаться от ответа на его провокации.

– А для чего воздерживаться? Стоит ли?

– Стоит. Для борьбы нужен принцип, – помолчав, потрогав забинтованное горло, ответил кази. – И раз наш принцип – единство, то надо его и держаться. И значит, надо избегать междоусобиц, а иначе дело курдского освобождения пойдет прахом. Отступить от принципа даже ильхан меня не заставит.

– Но рано или поздно он тебя убьет, – возразил Мак-Грегор.

– Навряд ли. Он просто хочет заставить меня согласиться с его политическим курсом, с его понятиями о курдской нации. Но я вовеки не соглашусь. Будет день, когда ему придется принять наши взгляды и цели, и я не погублю этого будущего, не стану идти теперь на столкновение с ильханом.

Кази позвал одного из бойцов охраны.

– Проводи друзей наших в сухие пещеры, – велел кази и сказал затем Мак-Грегору: -Там, в верхних пещерах, вам будет хорошо. А утром, до встречи с французом, надо будет нам с тобой еще переговорить.

– Где Затко? – спросил Мак-Грегор.

– Он оседлал дорогу под Халдаштом. – И кази велел другому бойцу отправиться туда и разыскать Затко.

– А иракский Али где? – спросил напоследок Мак-Грегор.