Книга третья: Горы и оружие

– А в пятницу вернусь и прихвачу с собой намного больше людей и техники, – продолжал офицер. – Так что уноси отсюда ноги, Затко.

– А ты не бойся. Я у тебя твою технику не стану отнимать. На дьявола она мне?

Колонна начала пятиться, разворачиваться, а переругивание продолжалось, делаясь все крепче и сочней, и Затко похохатывал, хлопал себя по бедрам, оценивая по достоинству словесную изобретательность свою и противника.

Мак-Грегор сел на камень, перевел дух.

– Ну, повезло тебе сейчас, – сказал он Затко.

– А что?

– Ведь стоило ему подать немного назад, и он смог бы тебя запросто изрешетить.

– Да с какой ему стати? У нас сейчас с иракцами ссоры нет.

Шрамм стоя глядел, как колонна с рокотом уходит вниз по асфальтовой дороге.

– Почему они повернули вот так и ушли? Что он им сказал?

– Он объяснил им, что преимущество на нашей стороне, – пояснил Мак-Грегор.

– Оперетта, да и только, – засмеялся француз.

Засевшие по склонам курды карабкались уже вверх и тащили минометы, двуноги, стальные ящики с боеприпасами, смеясь как дети, – точно цирковой реквизит растаскивали.

– И вы всерьез рассчитываете из этих вот создать курдскую освободительную армию? – спросил Шрамм.

Мак-Грегор молчал, понимая, что спорить – выйдет только хуже. Слишком кидалась в глаза неприглядная правда. А кто и как растолкует Шрамму, чем курды дышат и чем живут?

Они вернулись к джипу, и Шрамм хлопнул Затко по плечу, как бьют поощрительно по плечу пьяного приятеля.

– За милую бы душу провел я полгода здесь у тебя, дружище, – сказал он.

– Чего это он? – спросил Затко Мак-Грегора.

– Говорит, что с радостью провел бы здесь у вас полгода.

– Милости просим, – сказал Затко. Они сели в машину, вернулись в деревню и стали ждать сумерек, когда с гор, из укрытия, возвратятся кази и Али.

Мак-Грегор не стал скрывать от кази того, что стычка не произвела на француза впечатления.

– Ясное дело – солдат, – сказал кази. – Смотрит на вещи по-военному.

Разговор происходил в комнатушке у кази. Две койки стояли у стен. Посреди, шипя, кидала с потолка белый свет калильная лампа. На койках друг против друга сидели кази и Али, и резкая светотень как бы вжимала их в стены.

– А жаль, – грустно заключил кази.

– Да так ли уж это важно? – спросил Али Мак-Грегора.

– Боюсь, что важно, – сказал Мак-Грегор.

Тоскливая убогость комнаты, лачуги, деревушки, недужный вой собаки где-то в горах, взмешанная горным ливнем грязь вокруг, густая тьма, черной тропической зарослью одевшая громаду плоскогорья, – все это налегло тяжестью на душу Мак-Грегору.

– Не удручайся, – сказал кази. – Ты сделал все что мог. Как бы то ни было, вот письма, я написал их тому, другому, французу в Париже – Кюмону. Быть может, Кюмон поймет то, что невдомек этому солдату.

– И это все, пожалуй, на что мы можем еще рассчитывать, имея в виду французов, – проговорил Мак-Грегор.

– А как думаешь, стоит ли вообще нам продолжать с ними переговоры? – спросил кази, не выпуская писем из своих худых пальцев.

– Я сам задаю себе этот вопрос, – ответил Мак-Грегор. – Но не вижу выбора. Притом время уже на исходе. Французы в любом случае хотят к концу месяца избавиться от этого оружия. Кому уж оно тогда ни достанется, лишь бы вон его из Франции.

– Иными словами, оно достанется ильхану, если мы не сможем убедить французов?..

– Разумеется.

– Хорошо, – сказал кази. – Будем, пока можем, держаться французов. – И кази протянул Мак-Грегору оба письма. Одно подтверждало данные ему Комитетом полномочия. Другое же приветствовало перспективу торгового соглашения с французами и добрых отношений с ними на долгие годы. – Сделай с помощью этих бумаг, что можешь.

– Беда, что дипломат из меня по-прежнему плохой, – сказал Мак-Грегор, принимая письма. – Я неважный ходатай за курдов просто потому, что не умею вести политический торг.

Кази мягко тронул Мак-Грегора за рукав:

– Что бы ты ни сказал, они тебе поверят. Я убежден в этом.

Помолчали. Понимая, что пора идти, Мак-Грегор встал, но Али придержал его за руку.

– Главное, чтобы это оружие и боеприпасы не достались ильхану. Если ильхан получит хотя бы часть, мы окажемся отброшенными назад на годы и годы.

– Я понимаю, – сказал Мак-Грегор.

– Но не делай ничего опрометчивого, не подвергай ни себя, ни семью свою опасности, – сказал кази. – Прошу тебя.

Затко отпахнул снаружи ситцевый полог, встал в дверях:

– Француз собирается тайком уехать. Галу деньгами подкупает.

– Желаешь, чтобы мы задержали его? – обратился кази к Мак-Грегору.

– Нет, нет, – сказал Мак-Грегор. – Я все равно на него повлиять не могу, так что удерживать незачем.

– Если дадим ему уехать с Галой, – возразил Затко, отнюдь не желавший, видимо, выпускать француза из рук, – то на чем же ты сам выберешься отсюда?

– Не знаю, – ответил Мак-Грегор. – Но мне лучше возвращаться не в компании со Шраммом. Я, собственно, надеялся, что вы меня доставите в Иран, к пограничному городку Карабасу. Оттуда уж я доберусь автобусом до Тегерана.

– Ладно, – сказал Затко. – Тогда, как только француз уедет, тронемся и мы с тобой.

Мак-Грегор попрощался с Али, затем кази ласково обнял его.