Книготорговец из Флоренции

Веспасиано считал, что времена более не благоприятствуют ученым мужам, тем, кого он позже назвал «этими удивительными людьми, которых теперь так мало»[806]. Он был убежден, что к 1480-м из-за отсутствия сочувственных и заботливых покровителей образованность пришла в упадок. Альфонс Великодушный и папа Николай V принадлежали, по его словам, «временам блаженной памяти» – эре, когда книги переводили и читали, а писцы и ученые вознаграждались «в высочайшей степени». Федерико да Монтефельтро продолжил эту традицию, но «ни римский двор, ни двор какого-либо другого государя», в отличие от него, не давал приюта ученым и книгочеям. В итоге «литературные штудии прекратились, ибо ученые мужи, не находя милостей и почета, обратились к другим занятиям»[807].

Действительно, ни один покровитель масштабов Козимо Медичи и его сыновей или Федерико да Монтефельтро и короля Альфонса в 1480-х не появился. И все же Веспасиано чрезмерно сурово судил пап, государей и ученых мужей. В последние десятилетия пятнадцатого века образованность не исчезла. Во Флоренции ее поддерживали Анджело Полициано и Марсилио Фичино, состоявшие при дворе Лоренцо Великолепного. Лоренцо предстояло стать еще более великим собирателем книг, чем его отец и дед, вместе взятые. Со временем его библиотека достигнет почти тысячи томов, а его собрание из пятисот греческих манускриптов станет третьим в Италии после ватиканского и переданного Венеции Виссарионом[808]. В 1491-м Полициано напишет Лоренцо, что «милости, коими вы осыпаете ученых мужей, снискали вам всеобщую любовь, какой никто уже не пользовался много лет»[809]. Летом 1480-го, впрочем, все это было еще впереди. Много лет Лоренцо ничего не заказывал Веспасиано и не начинал создавать библиотеку, о которой тот мечтал. В 1476-м Веспасиано написал Лоренцо, что дом Медичи «всегда удовлетворял мои справедливые и честные нужды»[810]. Четыре года спустя эти нужды, судя по всему, так и остались неудовлетворенными.

За отходом Веспасиано от дел стояла и другая важная причина. Во Флоренции было уже две типографии – Фра Доменико и Николая из Бреслау. После трактата Марсилио Фичино «О христианской религии» в 1476-м Николай напечатал примерно двадцать книг, в том числе «Monte Santo di Dio» («Святую гору Господню»). Этот религиозный трактат украшен тремя гравюрами на меди – впечатляющее художественное и технологическое достижение. Еще Николай издал «Никомахову этику», комментарии к сочинению Аристотеля «О душе», труды по сельскому хозяйству и медицине и стихи Луиджи Пульчи.

К 1480-му во Флоренции заработали и другие типографии. Иоганн из Майнца возобновил свою деятельность, и в ноябре должно было выйти его издание Петрарки. Бывший партнер Фра Доменико, дон Ипполито, объединился с картолайо, чтобы напечатать труд покойного флорентийского архиепископа Антонина. Некий Бартоломео ди Либри открыл типографию в 1479-м и выпустил поэму Боккаччо, а также книги по грамматике Никколо Перотти, друга и заказчика Веспасиано. А к концу года в город перебрался опытный печатник Антонио Мискомини. Этот уроженец Модены в 1476-м открыл типографию в Венеции и печатал всё, от Библии в переводе Никколо Малерби и «Града Божьего» до римский истории Ливия и полного собрания Вергилия. Однако в Венеции было чересчур много конкурентов, и Мискомини мудро решил, что лучше печатать и сбывать книги во Флоренции.

Веспасиано было все труднее конкурировать с печатными книгами. Как хвастливо провозгласил в 1470-м один из колофонов Ульриха Гана: «То, что перо выводит целый год, с лихвой оттиснет за день сей станок»[811]. Эту скорость оценил английский купец и первопечатник Уильям Кекстон, который в 1473-м жаловался на трудности копирования манускрипта: «Мое перо стерлось, рука устала и нетверда, глаза туманятся от долгого глядения на белую страницу». Посему он решил «с великими трудами и расходами» изучить искусство книгопечатания – посредством коего изготовил копии английского перевода «Собрания сказаний о Трое» Рауля Лефевра за один день («начал в один день и в один день закончил»)[812].