Книготорговец из Флоренции

Меньше чем через неделю после освобождения Отранто Веспасиано написал герцогу Альфонсу, восхваляя того за победу над турками[829]. Обращаясь к нему «достославнейший и превосходный государь», бывший книготорговец описал торжества во Флоренции, где «невозможно было бы праздновать еще пышнее». Дальше он приводит множество исторических параллелей, когда доблестное нападение сокрушало мощную оборону. Альфонс, по словам Веспасиано, превзошел их все, ибо «не было в истории нападения доблестнее и обороны мощнее». Перед освобождением Отранто меркли подвиги легендарных кондотьеров Франческо Сфорца и Никколо Пиччинино, а также взятие Нуманции Сципионом Африканским Младшим в 133 году до н. э. Даже Александру Македонскому, считал Веспасиано, было далеко до подвига Альфонса в Отранто.

Альфонс едва ли мог поверить в эту лесть. Хотя летом 1481-го турки и впрямь стойко оборонялись, события внутри Османской империи – главным образом война между Баязидом и Джемом – вынудили их сложить оружие и договориться об отступлении в Албанию. Веспасиано довольно скоро перешел к цели своих неумеренных похвал. «Всякий, кто будет повествовать об этой осаде, покажет ее не ниже свершений как древних, так и современных». Он явно надеялся стать историком этой осады и заполучить ее героя, Альфонса, своим покровителем. История стала бы продолжением «Плача по Отранто», только со счастливым концом. Он подписался: «Вашей сиятельной милости слуга, Веспасиано».

Альфонс, очевидно, намека не понял и повести не заказал. Тем не менее Веспасиано продолжал писать, впрочем уже не об иностранных делах, а об отечественных. Они с братом Лионардо оставались холостяками долго после пятидесяти, однако в 1480-м шестидесятилетний Лионардо (вероятно, удивив всех своих знакомых) женился на тридцатилетней Марии, которая вскоре родила ему двоих детей[830]. Веспасиано так и не женился, что не помешало ему иметь свои воззрения на брак, особенно на роль и положение жен, а также женщин в целом. Он решил написать книгу для наставления новобрачной: не своей невестки, а дамы куда более знатной, Катерины Портинари[831].

Катерина происходила из той же семьи, что двумя веками раньше дала миру Беатриче, которую воспел Данте. Незадолго до того она сочеталась браком с отпрыском другого старого и видного флорентийского рода, Пандольфини. Веспасиано дружил с Пьерфилиппо Пандольфини («Послом») и с его братом Пандольфо, отцом тридцатилетнего молодого мужа Катерины, Аньоло. Веспасиано воспользовался знакомством, чтобы написать свое «наставление» (как он это назвал) по случаю церемонии dì dell’anello – вручения кольца. Он утверждал, что им движет «особая любовь» к семейству Пандольфини, – оно жило за квартал от лавки Веспасиано, а фамильный склеп располагался в Бадии. Как верный друг молодого Аньоло, Веспасиано решил напомнить Катерине, что подобает «скромной и честной девушке».

Больше всего он подчеркивал именно скромность и честность. Слова pudicitia или pudicissima (скромность или добродетель) встречаются у него одиннадцать раз, honestà или honestissima (честность, честнейшая) пять раз, а continentia (под которой он понимает умеренность) три раза. Он говорит Катерине, что ей не следует роскошно одеваться и носить драгоценности, ибо это «оскорбляет целомудрие». Дальше он отмечает, что «большинство женщин нашего времени» силятся изменить данную им от Бога внешность, «украшая тело и лицо». Вместо такого суетного тщеславия женщины должны подчиняться требованиям честности, целомудрия и благочестия.

Наставление продолжают образы добродетельных женщин, которых Веспасиано ставит новобрачной в пример: ее собственная мать, а также свекровь Гостанца Пандольфини, «зерцало честности и умеренности». Упоминаются несколько дам из недавнего прошлого: Баттиста Малатеста, которая после смерти мужа постриглась в монахини, и Цецилия Гонзага из Мантуи, которая была «красивее всех сверстниц», но отказалась от брака и ушла в монастырь, ибо ценила «будущую жизнь выше преходящей».

Дальше Веспасиано перечисляет святых и мучениц, таких как святая Лючия, которая вырвала себе глаза, когда претендент на ее руку ими восхитился, и святая Цецилия, «претерпевшая великие муки, дабы сохранить чистоту», – ее мучители-язычники сожгли, а затем обезглавили. Следом он вспоминает героинь Ветхого Завета, таких как Юдифь и Сусанна, а также Порцию, «дочь Катона и жену Брута, мстителя за Римскую республику». Веспасиано призывает юную Катерину: «Имей перед глазами ее чистоту и ее смирение, ее воздержание и ее неколебимую веру». Затем он с восхищением пересказывает, что «эта верная женщина», узнав о смерти мужа, «тут же бросилась к жаровне, схватила горячие угли и проглотила».