Книготорговец из Флоренции

Помимо молитв и баллад для лоточников и уличных певцов, Фра Доменико продолжал выпускать более изысканные и дорогие книги. В 1482-м его типография выпустила «Морганта» – поэму Луиджи Пульчи о рыцарях Карла Великого, примерно двадцать пять тысяч стихотворных строк в двадцати трех песнях. Сестре Мариэтте заплатили два флорина за набор этой развеселой истории. Пульчи пользовался во Флоренции дурной славой – проповедники осудили его за отрицание чудес и сомнения в бессмертии души, а также за то, что он назвал загробную жизнь baratro oscuro (черной бездной). В 1477-м он написал «Исповедь» – поэтический трактат, в котором брал назад свои скандальные нападки на религию, однако ни это, ни другие уверения не помогли ему вернуться в ближний круг Лоренцо Медичи. Не убедили они и духовенство Падуи, где Пульчи умер по пути в Венецию в 1484-м. Его как безбожника похоронили без отпевания за стеной кладбища.

Публикация «Морганта» была настоящим свершением. Печатное издание сделало Пульчи доступным широкой публике. Вскоре его стихи распевали на флорентийских улицах, а проповедник с горечью отметил, что «даже женщины поют „Морганта“ с утра до вечера»[845]. Жалоба свидетельствует не только о грамотности и легкомысленности флорентиек, но и о том, как широко расходилась продукция Риполи.

В 1483-м эта типография осуществила еще более грандиозный проект – выпустила «Декамерон» Джованни Боккаччо. Он был написал в 1349–1353 годах и состоит из ста историй (его часто называли Cento Novelle), рассказанных тремя мужчинами и семью женщинами, укрывшимися на вилле под Флоренцией от эпидемии чумы 1348 года. Проект, начатый в 1482-м, занял тринадцать месяцев и, по одной оценке, потребовал 4298 человеко-часов[846] для набора примерно 250 000 слов. Бо́льшую часть работы сделал Лоренцо ди Алопа, молодой венецианец, которого Фра Доменико в 1477-м взял мальчиком на побегушках. Летом 1482-го Лоренцо за сорок дней набрал пятьдесят четыре страницы и так подорвал здоровье этим бешеным темпом, что Фра Доменико отправил его поправляться на термальные воды в Петриоло (куда папа Пий II ездил для избавления от болей, а женщины – лечиться от бесплодия). Осенью для набора «Декамерона» и других книг Фра Доменико нанял Антонио, старшего брата Лоренцо, и положил ему щедрое жалованье – пять флоринов в месяц. Тем не менее Антонио скоро потребовал прибавки, а не получив ее, ушел из типографии. Фра Доменико заменил его мальчишкой-рассыльным Баччино из книжной лавки Джованни ди Нато.

«Декамерон» вышел в мае 1483-го. Фра Доменико, несомненно, рассчитывал на хорошие продажи. Более века «Декамерон» был исключительно популярен – настолько, что на протяжении десятилетий любители, многие из купеческого сословия, переписывали его для себя. Один из них, переписав весь текст на бумаге примерно в 1450-м, закончил колофоном: «Филиппо д’Андреа да Биббиена переписал эти Cento Novelle для родственников и друзей»[847]. Тем не менее издание Риполи успеха не имело. При тираже всего 105 экземпляров в записях за четыре месяца указана лишь одна продажа – ювелиру Бенвенуто[848]. Сколько-то, несомненно, ушло через книжные лавки, но, видимо, продажи не задались из-за хождения такого числа рукописных копий, а главное – из-за того, что другие типографии тоже выпустили свои издания. «Декамерон» уже дважды печатали в Венеции (в 1471-м и 1478-м), а также в Неаполе, Мантуе, Болонье, Милане и Виченце. Фра Доменико пал жертвой популярности Боккаччо.

И «Моргант» Луиджи Пульчи, и «Декамерон» – довольно странный выбор для монастырской типографии, где наборщицами работали монахини и где печатались благочестивые молитвы, а также ученые гуманистические трактаты. Новеллы Боккаччо полны пикантными историями – персонажи падают в отхожее место, оказываются в гробнице с трупами, а их отрезанные головы прячут в горшках с базиликом. Некоторые места «Декамерона» настолько рискованны, что еще в английских изданиях 1896 и 1903 годов их опускали, щадя стыдливость читателей. Такие купюры нельзя приписать только викторианскому ханжеству. Когда в 1971-м Пьер Паоло Пазолини выпустил свой фильм, он утверждал, что исследует возможности «нового расцвета свободы»[849], однако, когда на него посыпались обвинения в аморальности, понял, что Италии еще рано показывать Боккаччо, не прикрытого фиговым листочком. Особенно нападали на Пазолини за натурализм рассказа Филострато из Дня третьего, в котором монахини предаются утехам плоти с монастырским садовником, красавчиком Мазетто.