Книготорговец из Флоренции

Утверждения Фичино о богоподобных способностях человека имеют истоки в «Герметическом корпусе»; перекликаются они и с более поздними авторами, например с Шекспиром («Что за мастерское создание – человек!»). Без сомнения, они, как и трактат Джаноццо Манетти о достоинстве человека, внушены также дивными творениями человеческих рук «в славном городе Флоренции». Монументы, воздвигнутые зодчими и художниками – Филиппо Брунеллески, Лоренцо Гиберти и Донателло, наблюдения таких астрономов, как Паоло Тосканелли, – всё неопровержимо свидетельствовало о божественном разуме и творческих способностях человека.[867]

Фичино считал, что всякий, кто прочтет его переводы Платона, легко убедится в благочестии философа. Однако в 1482-м мало кто мог прочесть их, по той простой причине, что они существовали лишь в рукописях (и очень малочисленных) в таких местах, как библиотека Федерико да Монтефельтро в Урбино. Дабы распространить шире идеи Платона, а также обезопасить свои труды от утраты и порчи, он решил отдать их в печать. Возможно, его не вполне удовлетворяла «Платоновская теология», опубликованная Мискомини, поскольку, как и в выпущенном Николаем из Бреслау издании «О христианской религии», текст пестрел опечатками. Когда дело дошло до Платона, Фичино объявил тендер, надеясь отыскать аккуратного и старательного печатника.

Участвовали ли в конкурсе Мискомини и Николай из Бреслау, неизвестно[868], но в конце 1483-го Фра Доменико и Лоренцо ди Алопа бросили всю другую работу, чтобы напечатать campione – образец своей продукции. Лоренцо даже съездил в Лукку и купил новый шрифт – не «античные» литеры, которыми они по большей части печатали последнее время, а готические, ибо Платоновы переводы, по желанию Фичино, предстояло оттиснуть «современными» буквами[869].

Для такого серьезного издания Фичино требовалось найти спонсора. Он посвятил «Платоновскую теологию» «добрейшему Лоренцо»[870], однако Лоренцо если и способствовал публикации, то несущественно. После Заговора Пацци между ними произошло охлаждение. Фичино, безусловно, не участвовал в подготовке заговора и ничего бы не выиграл в случае его успеха. Тем не менее он был хорошо знаком с заговорщиками, что порождало вопрос – не знал ли он об их замысле? Современный историк предполагает, что Фичино был «очень близок к участию»[871]. Он, безусловно, был близок к членам семьи Пацци, в чьем дворце среди книг Пьеро Пацци начинал ученые занятия в бытность учителем сыновей Пьеро – из которых четверых после заговора заточили, одного выслали, а Ренато жестоко казнили. Его друга и бывшего ученика Якопо Браччолини повесили в окне Палаццо делла Синьория, а Франческо Бандини, которого Фичино называл «мужем исключительного великолепия» (в его флорентийском доме проходили некоторые платонические собрания Фичино), Лоренцо отправил в изгнание[872]. В довершение Фичино был наставником юного кардинала Риарио Сансони и незадолго до Заговора Пацци посвятил ему трактат.

Понимая, что от Лоренцо Медичи помощи не дождаться, Фичино обратился к другому богатому флорентийскому купцу, Бернардо Ручеллаи, по вопросу, как он выразился, «Платоновой gravitas» (типичный для Фичино каламбур – слово означает и «серьезность», и «беременность»). Фичино сообщал Ручеллаи, что «через несколько дней я разрожусь латинским Платоном, давно зачатым от греческого семени. Однако ему нелегко будет родиться без помощи акушера, и посему, дорогой Бернардо…»[873]. Ручеллаи этой возможностью не воспользовался, однако нашелся другой меценат в лице бывшего ученика Фичино, двадцатисемилетнего Филиппо Валори. Богатое и знатное семейство Валори поддерживало научные занятия Фичино уже больше двадцати лет; Бартоломео, глава семьи и отец Филиппо, помогал философу деньгами с первых дней платоновских штудий в 1450-х. Филиппо объединился с другим учеником Фичино, Франческо Берлингьери, который тоже происходил из богатой семьи. Ему в то время было чуть за сорок; в прошлом он учился у Иоанна Аргиропула и посещал заседания Платоновской Академии в Кареджи. Берлингьери занимал разные государственные посты, но также писал речи на религиозные темы, а в 1482-м сочинил свой курьезный шедевр – поэтическое переложение «Географии» Птолемея.

Образец типографии Риполи, очевидно, понравился Фичино и двум его инвесторам. В январе 1484-го Фра Доменико подписал контракт на печать 1025 экземпляров «некоторых Платоновых трудов» «маленькими современными литерами»[874]. Эти слова не передают масштабов проекта – одного из самых грандиозных, какие знала Европа. То, что типография Риполи получила такой престижный и потенциально прибыльный заказ, показывает, что она была на хорошем счету у самых уважаемых флорентийских гуманистов.