Книготорговец из Флоренции

После этих поучительных примеров верности и целомудрия Веспасиано возвращается к теме тщеславия и украшений. Многие будут советовать Катерине носить браслеты, ожерелья и перстни – но все это «вещи земные и преходящие. Пусть твоими украшениями станут уроки, которые я тебе дал. Они – жемчуга, рубины, топазы, изумруды и алмазы». Он заканчивает поучением: «Прими истинное и вечное, отбрось смертное и преходящее. Так ты обретешь блаженство и счастье в нынешней жизни и унаследуешь лучшую долю вместе с чистыми девами и скромными святыми матронами».

Веспасиано выражал общую для своих современников озабоченность поведением их женщин. В таком обществе, как флорентийское, семейная честь требовала целомудрия жен и дочерей. Флорентийцы принимали особые меры против ненавистных Веспасиано украшений. Законы о роскоши строго регламентировали ткани, красители, цвет и размеры одежды в целом и женской в частности, в том числе украшения и головные уборы. Эти законы были приняты еще во времена Данте, но, естественно, соблюдались далеко не всегда. Как сказал хронист четырнадцатого века, «несмотря на строгие предписания, безобразия продолжаются»[832]. Особые патрули, Ufficiali delle donne, расхаживали по флорентийским улицам и штрафовали модниц. Бдительные граждане могли даже бросить записку с именами нарушительниц в расставленные по городу tamburi – ящики для доносов.

Веспасиано отдал рукопись переписчику и иллюминатору, а затем презентовал изящный манускрипт Катерине. Впрочем, он не исчерпал все, что имел сказать о женщинах, поэтому задумал следующий трактат – похвалу женщинам. Однако его отвлекла другая задача. Он вернулся к делам, чтобы руководить созданием нового манускрипта для старого клиента.

Весной 1482-го Веспасиано съездил в Урбино. Что именно подвигло его проделать 125-мильный путь через леса, горы и долины Марке, неизвестно. Возможно, он надеялся получить заказ вроде того, на который намекал герцогу Альфонсу, – написать лестную историю деяний и побед Федерико да Монтефельтро. Он безусловно считал «непобедимого Федерико» достойным героем биографии. По мнению Веспасиано, этот человек соединил в одном лице ученого и полководца, показал себя «мудрейшим из государей» и собрал лучшую библиотеку со времен древности[833].

Веспасиано воспользовался случаем осмотреть библиотеку герцогского дворца вместе с самим Федерико. Она произвела на него огромное впечатление; он объявил, что она лучше библиотек Сан-Марко, Ватикана, замка в Павии и Оксфордского университета (все эти собрания он либо видел лично, либо знал по каталогам). «Особенность же этой библиотеки, – писал Веспасиано, – в том, что все писатели, как духовные, так и светские, все сочинения, как оригинальные, так и переведенные, представлены в ней целиком, до последней страницы»[834]. Свой рассказ Веспасиано завершил хвалой, которая относилась к нему не меньше, чем к Федерико: «Такое совершенство есть величайшее достижение».

Однако библиотека была не до конца совершенна и полна. Десятилетием раньше под руководством Веспасиано для нее переписали диалоги Платона. Но то были переводы Бруни, теперь же Фичино сделал новый, более авторитетный перевод. По словам Фичино, Федерико «горячо просил меня в письмах и беседах» о копии переводов. Он также просил доверить изготовление манускрипта Веспасиано[835]. Разумеется, копии требовались рукописные; Веспасиано считал, что печатный том не может стоять рядом со столькими прекрасными манускриптами.

Блистательная карьера Федерико да Монтефельтро клонилась к закату. Когда Веспасиано готовил манускрипт Платона для урбинской библиотеки, герцог выступил в военный поход, которому предстояло стать для него последним. По-прежнему самый прославленный кондотьер Италии, способный вести в бой армию в тысячи солдат и лошадей, он в свои шестьдесят тяжело ощущал бремя прожитых лет. Из-за дородства герцог уже не мог ездить верхом, да и увечье от падения с балкона в Урбино все еще давало о себе знать. А летом 1482-го он оказался, по словам одного из своих писцов, «intra incudine e martello» – между молотом и наковальней[836].

Едва миновала османская угроза, как в Италии начался новый конфликт, Guerra del Sale, или Соляная война, – до боли знакомое смешение политических амбиций и территориальных притязаний на фоне семейных драм и стремительно меняющихся союзов. Спор начался из-за соленых лагун герцогства Феррара, которым правил пятидесятилетний Эрколе д’Эсте. Хотя монополия на добычу соли в болотах вокруг Комаччо принадлежала венецианцам, герцог Эрколе начал покушаться на их привилегию. Его поддержал тесть, король Ферранте, и Лодовико Сфорца Миланский – обоим не нравилось чрезмерное влияние Венеции. Сторону венецианцев взял папа Сикст, чей племянник Джироламо Риарио положил глаз на Феррару. Федерико должен был решить, кому прийти на помощь – папе или родичу Сфорца и давнему союзнику Ферранте. Он, по словам того же писца, оказался в лабиринте.