Книготорговец из Флоренции

Участь его труда по-своему иронична. Как прекрасно знал Веспасиано, слава многих замечательных людей затерялась в истории не потому, что «никто не сохранил их деяний», а потому, что манускрипты, восхваляющие эти деяния, погибли или затерялись. Такая судьба могла постичь и его манускрипт. Поскольку подарочные экземпляры переписывались от руки, круг их читателей был невелик и его хвалы замечательным людям почти никто не услышал. В следующие века с этих манускриптов сняли несколько копий, но они оказались похоронены в библиотеках или просто исчезли из виду – повторялась ситуация с утратой знания в «темные века», для исправления которой он столько сделал. Правда, некоторые отрывки попали в печать. Жизнеописание кардинала Чезарини опубликовали в Риме в 1647-м, Евгения IV и Николая V – в Милане в 1751-м. В 1788-м Гиббон упомянул его как «Веспасиана из Флоренции» в примечании к «Истории упадка и разрушения Римской империи»[916]. Тем не менее жизнь и дела великих знакомцев Веспасиано могли бы и не сохраниться для вечности, если бы в 1839-м кардинал Анджело Маи не опубликовал манускрипт, который нашел в Ватиканской библиотеке. Деяния самого Веспасиано остались в безвестности – приписка на переплете Ватиканского манускрипта, скопированного через сто лет после смерти книготорговца, сообщала лишь, что автор – флорентиец, живший во времена Иоанна Аргиропула.

Веспасиано оказался в шатком и незавидном положении между двумя технологиями. Этот неутомимый труженик довел искусство рукописной книги до высшего расцвета, и на его глазах оно было вытеснено другим, которое он – при всей плавности и мирности перехода – решительно отказался признавать. Веспасиано был самым искусным, плодовитым и влиятельным производителем манускриптов в пятнадцатом веке и лично руководил созданием тысячи (а возможно, и значительно большего числа) рукописных книг; через его руки прошли бессчетные кодексы древних и современных авторов. Ему повезло жить и трудиться в золотой век манускриптов, которые в его эпоху рождались обильнее, чем в любой другой исторический период, удовлетворяя аппетиты растущего образованного сословия, а также правителей, собиравших великие библиотеки в подражание древним. За тысячу лет от падения Римской империи до 1500 года в Западной Европе было изготовлено примерно 10,8 миллиона манускриптов. Почти половину из них – 4,9 миллиона – скопировали за один лишь пятнадцатый век, причем 29 процентов от этого количества, 1,4 миллиона книг, – в Италии.

Эта волна, вынесшая Веспасиано на вершину его карьеры, расплескалась на мелях новой технологии. Производство манускриптов резко сократилось между 1454-м и 1500-м – в так называемый период инкунабул, когда появилось при[917] мерно 12,5 миллиона печатных книг. Если в 1470-м типографии работали в девятнадцати европейских городах, к 1500-му – уже в двухстах пятидесяти пяти. Италия снова вырвалась вперед – еще до начала шестнадцатого века типографии появились в пятидесяти шести городах и выпустили по меньшей мере 4,5 миллиона книг.

В результате постепенного перехода от рукописной книги к печатной между 1400-м и 1500 годом цена книг упала на две трети[918]. К последним десятилетиям пятнадцатого века печатное слово добралось до тех читателей, которым манускрипты были не по карману, например до каменщиков и кузнецов, покупавших книги в типографии Риполи. И тем не менее печатные книги не стали общедоступными. К 1500 году типографии работали лишь в 11 процентах европейских городов с населением больше пяти тысяч; в сорока из ста самых больших городов Европы печатных станков еще не было[919]. В число городов без типографий входил Франкфурт с населением десять тысяч человек – город, где в 1454-м Гутенберг впервые выставил свой товар[920]. Легко говорить, что книгопечатание «распространяло» знания, но в городах без печатного станка – а таких по Европе насчитывалось 1500 – достать книги было непросто, учитывая высокие транспортные расходы, когда путешествие в двести миль увеличивало цену книги на 20 процентов. Как заметил экономист, изучающий этот период, «распространение технологии сдерживалось ограниченным предложением»[921].