Книтландия. Огромный мир глазами вязальщицы

Мне ярмарка помогла бороться с призраками, но она породила и множество своих собственных. К началу 2000-х полиции округа Говард приходилось регулировать толпы из более чем 70 000 посетителей фестиваля. При таком большом людском притоке было только вопросом времени, когда начнутся неприятности – что и случилось в 2008 году.

Моя книга «The Knitter’s Book of Yarn» была только что опубликована, и у меня возникла блестящая идея – выставить один экземпляр этой книги в киоске продавца пряжи, который, собственно, и предоставил пряжу для него. Это была шаль Optic Waves, шедевр из оранжевого и желтого мохера ручного крашения. Узор представлял собой обычный павлиний хвост, но пряжа придала шали вес и тепло спящего мейн-куна.

Всего через несколько минут после открытия шоу в субботу утром я услышала голос диктора по громкой связи. «Если кто-нибудь нашел оранжевую шаль, оранжевую шаль, пожалуйста, верните ее в магазин пряжи Brooks Farm Yarn. Повторяю, оранжевую шаль…» Внутри меня что-то оборвалось. Не прошло и двух минут, как шаль вывесили на прилавке, и кто-то уже снял ее с вешалки и унес.

Позже тем же вечером из нескольких киосков в главном здании и соседних амбарах украли товары на сотни долларов. Кассовые аппараты взломали и открыли все загоны для коз и овец. К счастью, все животные были в безопасности, их удалось поймать и вернуть к утру воскресенья, но чары были разрушены. С тех пор полиции на ярмарке стало несоизмеримо больше.

Мне хотелось бы думать, что мы вязальщицы не такие, что наши встречи – это нечто священное и безопасное. Однако печальная истина заключается в том, что мы таковыми не являемся. Вот так Мэриленд помог мне вырасти. Это был тот самый дверной косяк, на котором я отмечала собственный прогресс. В свой первый Мэриленд я приехала, не зная ни души, возвращалась к своей машине гораздо чаще, чем мне хотелось бы признать. Ела в одиночестве, остановилась в каком-то захудалом мотеле в Колумбии, где просовывала администратору свою кредитную карточку через щель в пуленепробиваемом стекле.

Когда наступает ступор, я иду за помощью к животным. Вот где я могу прикоснуться к живой шерсти.

Затем, в 2003 году, читатели Knitter’s Review начали собираться в субботу в обеденное время прямо у главных ворот. Мы соотносили лица с именами в интернете. Сделали виртуальную дружбу реальной. Знакомили друг друга с супругами и прочими значимыми людьми – шерпами, которых захватили с собой, чтобы помогали донести покупки до машин.

Дразнили друг друга своими шерстяными находками, по очереди говоря: «Подожди, где ты это нашла?!»

Мы приезжали отовсюду. Шели из Нью-Йорка, сейчас живет в Орегоне. Дженнифер из Вирджинии. Марта из Филадельфии. Бет, кажется, каждый год жила в новом месте. И я – из штата Мэн. Мэриленд стал тем ежегодным весенним сбором, который мы не пропускаем. Это точка соприкосновения, встреча бывших одноклассников – даже если нам нечего рассказать, чтобы почтить нашу дружбу и следить за течением времени, – и это все в таком месте, которое отражает общую любовь к шерсти.

А фестиваль? То, что начиналось как выставка, чтобы познакомить людей с овцами и продукцией овцеводства, остается тем же самым фестивалем, организуемым исключительно на волонтерских началах, только гораздо большего масштаба. Многое из того, что составляло основу этих ранних ярмарок, – продажа шерсти, прядение и ткачество, жареный ягненок и даже коронация королевы ягнят и шерсти – продолжается и сегодня.

Пожалуй, лучшее в Мэрилендском фестивале овец и шерсти – это то, что он длится два дня, а не один. Тем, кто приезжает лишь на день, приходится постараться пережить все сразу – истерию, беготню, оцепенение. Но, растянутый на два дня, он становится чем-то совершенно иным – глубоким, спокойным и непреложным обрядом весны.

Счастье в Лавленде

Interweave зовет

Стоит лишь упомянуть Лавленд, любой, кто занимается шерстяным рукоделием, ну по крайней мере интересовался этим с 1975 до 2014 года, скорее всего скажет одно: Interweave.[21] На протяжении почти тридцати лет этот тихий городок на восточных склонах Скалистых гор Колорадо был домом для одного из самых влиятельных издательств текстильного мира – Interweave Press.

Как гласит история, в 1975 году молодая Линда Лигон оставила преподавание английского языка в средней школе, чтобы стать домохозяйкой и заботиться о своих трех детях. Сидя за кухонным столом, имея доход в виде пенсии учителя в 1500 долларов, она запустила абсолютно новое издание для ткачей.