Книтландия. Огромный мир глазами вязальщицы

Поболтав со своей дневной нормой невязальщиц, я убрала вязание в сумку и ушла. Если честно, уже пришло время вернуться обратно в город и начать занятия. Но мое внимание привлекло странное здание слева. Оно выглядело как нечто среднее между почтовым отделением и старым масонским храмом, с двумя фальшивыми греческими храмами, прилепленными по обе стороны. Заметив бело-голубую пластиковую табличку «ОТКРЫТО» на входной двери, я вошла внутрь.

Там работал лишь один мужчина, который поспешил поздороваться со мной. Это частный музей, объяснил он. Основатели, калифорнийские магнаты недвижимости Дэвид и Марша Карпелес, собрали самую большую в мире частную коллекцию оригинальных рукописей и автографов. Это был один из двенадцати музеев, которые они открыли по всей стране.

«У нас есть это, и это, и это», – рассказывал он, тараторя имена быстрее, чем я была способна воспринять информацию. Он все время убегал и возвращался с новыми экземплярами, чтобы показать все фотокопии. Отчет о спасательной операции на «Титанике». «У нас также есть модель «Титаника», вот здесь, идите сюда…» Письмо президента Никсона об отставке, подписанное шариковой ручкой. Бортовой журнал сбросившего на Хиросиму атомную бомбу «Энолы Гэй» от 6 августа 1945 года. «Вот, видите? – он указал на какую-то запись в журнале. – Вот тут он и сбросил бомбу».

По ходу экскурсии мой гид становился все более и более загадочным, намекая на некоторые вещи в коллекции, которые были слишком важны, слишком конфиденциальны, чтобы когда-либо демонстрировать их на выставке. Прищурившись, он прошептал: «Некоторые очень важные люди не хотят, чтобы мы знали». Вдруг он выпрямился и громко спросил: «Итак, а что вас привело в Такому?»

Выйдя на улицу, я не стала дожидаться автобуса и отправилась в центр пешком. Дорога выровнялась, и передо мной открылся прекрасный панорамный вид на набережную. Дым от фабрик смешивался с проплывающими облаками. Я увидела массивные роботоподобные краны порта Такома и поразительные очертания горы Рейнир вдалеке.

Как и прикосновение, вкус способен вернуть нас в мир.

Отсюда я пошла вниз по склону к Театральному кварталу и гостинице. В барах царила беспокойная атмосфера пограничного города, афиша над старым театром водевиля Old Pantages 1917 года рекламировала: «Сладость с перчинкой: Бурлеск на День святого Валентина». Освещенные витрины ювелирного магазина LeRoy Jewelers – «С гордостью обслуживаем Такому с 1941 года» – выглядели уютно и привлекательно.

Чем ближе я подходила к гостинице, тем больше вязаных шалей видела, тем чаще меня приветствовали по имени с улыбкой на лице. Теперь вязальщицы прибывали в большом количестве. Машины парковались в два ряда бок о бок с трансферными автобусами; парковщики помогали выгружать чемоданы, саквояжи, сумки, авоськи и прялки. И хотя многие вполне могли бы добраться сюда на машине, некоторые прилетели на самолете только ради шоу. Внутри вестибюль уже заполнили вязальщицы, разместившиеся на всех доступных сидячих местах – на диванах, креслах и кофейных столиках.

Они регистрировались, общались в баре, поднимались по стеклянной лестнице и направлялись к лифтам. Все улыбались, обнимались, восклицали и гладили друг друга по вязаной одежде. Этакое воплощение деревни Бригадун[22] Тихоокеанской Северо-Западной элиты вязания было объявлено официально открытым.

Приветствие, написанное от руки на мольберте, – единственное, что указывало на проходящее мероприятие. Наверху, на регистрационной стойке, в конвертах из манильской бумаги – по одному на каждого счастливчика – были четко обозначены темы лекций; конверты стопкой лежали в пластиковых контейнерах, расставленных на всех столах.

Следующие несколько дней пройдут согласно этим планам, с ранними пробуждениями и классами, заполненными талантливыми, увлеченными людьми, прекрасно проводящими время. Перерыв на обед был проверкой на выдержку как для преподавателей, так и для студентов, поскольку мы сотнями спускались в рестораны отеля, и нужно было всех усадить, обслужить и рассчитать за девяносто минут. Вопросов было предостаточно. «А подливка на картошке фри вегетарианская?» «А сколько будут готовить лапшу по-тайски?» И, конечно же: «Может, просто скинемся и оплатим вскладчину?»

Когда выдалось нескольких свободных часов, я изучала ярмарку, наблюдая, как все больше вязальщиц и прядильщиц падают все глубже и глубже в кроличью нору. Комнату заполнили около трех дюжин продавцов, каждого из которых сюда привела Сюзанна. Там было несметное количество пряжи – обычной, окрашенной вручную или особой, определенной породы овец, а также всевозможные спицы и инструменты, сумки, пуговицы, прядильное волокно, чашки и даже мыло. И хотя многие крупные фестивали рукоделия взимают плату за вход на ярмарку или предоставляют доступ только для коммерческих участников, Сюзанна гордится тем, что эта ярмарка открыта для всех.