kniжka (сборник)

***

мы, правда, были на охоте

я с тем, за кем охотиться хотел
бежал через поля, через болота,
по днищам рек бежал, не зная брода
наверно, сотню раз ловил его в прицел
но слишком оказалось для меня непросто
стрелять, когда я ясно вижу цель

***

Быть может, выходные расстреляли алкоголем

Тех, кто не едет на работу в понедельник
Я – рыба на безрыбье, сыпьте солью,
Такое блюдо подают отдельно
Я – только то, что есть
Снаружи ешьте, потрошите середину
Я лучший среди худших, не попался в сеть,
Но весь в улитках и запутавшийся в тине

***

Я перед пастью каждого дракона

С надеждой и тоскою тяжело дышу
Я сам – питон, но кроликов не трону,
Медведей деревянных я душу
Я так хотел бы измениться,
Но привяжи ты хоть аэростат,
Мне ползать повезло родиться
И даже в небе буду гад!
Домой
Солома свалялась,
Сердце проржавело,
А смелости хватает, только, чтобы это признать —
Одна надежда на Элли с Тотошкой…

***

Куда куда куда ушло тепло?

Могло могло до пепла жечь и жечь
Внутри – разбитое стекло
И взгляд потерянный – снаружи
Я вижу вижу вижу уже
Глаза глаза глаза уже

***

обернувшись серой кошкой

И лишившись всех примет,
В дверь, открытую немножко,
Не оставив даже след,
Вышла, постеснявшись диких
И безумных этих глаз,
Этой тени многоликой,
В день из ночи выбрав лаз
И бесцельны все скитанья
В тёмной комнате один
Шкаф, два кресла, два дивана,
Стол и окна без гардин

Брюнет

Автокран «Ивановец» въехал в мой, заросший анемонами и увитый разнопёстрыми плющами, дворик первым. Затем, т. е. – за ним, вплыли ко мне сюда три чёрные «Волги» и длиннющий «красный металлик» лимузин, марку которого я не смог определить. Зачем, спрашивается, здесь автокран? А… конечно – конечно! Имануил Абдулович Собакин! Бесится опять… Вот, кран протянул свою жёлтую с логотипом «Ивановец» стрелу к его балкону… Вот, из трёх чёрных «Волг» вышли люди (человек пятнадцать). Вот, они открыли багажники своих чёрных «Волг», чтобы достать из каждого по батуту… И вот, сам Имануил Абдулович, в чёрном спортивном костюме с чашечкой кофе (тоже – чёрного, наверное), переминается с ноги на ногу на своём позолоченном балконе. Да, он – брюнет! Надо сказать, что я ещё ни разу не видел, чтобы батуты пригодились. Брюнет повязывает себе на глаза чёрную с алыми розами повязку, он наконец-то допил кофе (уже семнадцать двадцать по московскому!) и, по привычке, добавил фарфоровых осколков (проще сказать – разбил чашку) полу (кажись – мраморному, мне отсюда не очень видно, со второго этажа) своего балкона. И вот, два раза обернувшись вокруг себя против часовой стрелки, он делает первый шаг. Неизменно, нога становится на середину стрелы автокрана. Люди с батутами неизменно напряжены. Но мне уже не интересно. Я точно знаю, что будет дальше. Я абсолютно уверен (как и он в своей походке, сверху-вниз) в Имануиле Абдуловиче Собакине. Он пройдёт за две-три минуты всю стрелу автокрана. Он сядет в лимузин.

Элизабет

Из зависти к тем, кто хоть чем-то занят, из зависти к тем, кто сейчас крепко спит, и из зависти к самому себе я вожу ручкой по бумаге. И это невероятный факт – теперь я тоже чем-то занят. О чём будет этот очередной рассказ? О чашке кофе с шоколадом, о покупке блока сигарет? Нет, сейчас навру чего-нибудь покруче, чтобы было похоже на фантастику. Но вот совесть-то вроде позволяет, а фантазия что-то уже не очень. Хромает Пегасик.