Кобзарь. Стихотворения и поэмы

Было время, гордо шляхта
Голову носила,
С москалями и с ордою
Мерялася силой,
С турком, с немцем…
Было время —
Мало ль что бывало!
Шляхта Польшей управляла,
Чванилась, гуляла.
Королем играла шляхта.
И король тот — горе! —
Так скажу: не Ян Собеский^{46},
Не Стефан Баторий^{47}!
Все другие перед шляхтой
В рот воды набрали.
Сеймы, сеймики ревели,
Соседи молчали.
Да смотрели, как из Полыни
Короли сбегают^{48},
Да слушали, как шляхетство
Глотки надрывает.
«Nie pozwalam! Nie pozwalam!»[1]^{49} —
Шляхта завывает.
А магнаты палят хаты,
Сабли закаляют.
Испокон дела такие
Творились в державе,
Да уселся Понятовский^{50}
На престол в Варшаве.
Решил он с шляхтой быть построже,
Прибрать к рукам — да не сумел! —
Добра хотел ей, а быть может,
Еще чего-нибудь хотел.
Одно лишь слово «nie pozwalam»
Отнять у шляхты думал он Сперва…
Но Польша запылала,
Паны взбесились. Крик и стон…
«Гонору слово, дарма праця!
Пся крев! Прислужник москаля!»
На клич Пулавского и Паца^{51}
Встает шляхетская земля…
И — разом сто конфедераций^{52}.
Разбрелись конфедераты
По Литве, Волыни,
По Молдавии, по Польше
И по Украине.
Разбрелись — и позабыли
О воле, о чести.
Сговорились с торгашами.
Чтобы грабить вместе.
Что хотели, то творили,
Церкви осквернили…
А в ту пору гайдамаки
Ножи освятили^{53}.

Галайда

«Ярема, герш-ту[2], хам ленивый,
Веди кобылу, да сперва
Подай хозяйке туфли живо,
Неси воды, руби дрова.
Корове подстели соломы,
Посыпь индейкам и гусям.
Да хату вымети, Ярема.
Ярема, эй! Да стой же, хам!
Как справишься, беги в Олышану^{54} —
Хозяйке надо. Да бегом!»
Ярема слушает молчком^{55}. Олышан
Так измывался утром рано
Шинкарь над бедным казаком.
Не знал Ярема о другом…
Не знал горемычный, что зрела в нем сила
Что сможет высоко над небом парить,
Не знал, покорялся…
О, боже мой милый,
Трудно жить на свете, а хочется жить!
Любо видеть солнце, как оно сияет,
Хорошо послушать, как море играет,
Хорошо весною по лесу ходить,
Знать, что сердце чье-то по тебе томится…
О, боже мой милый, как радостно жить!