Кобзарь. Стихотворения и поэмы

«Цыц! Ошалели! Что за погань!
 Поете здесь, да в час такой,
Да где! — у божьего порога!
Все ты затеял, пес слепой!» —
Так атаман кричит. И встали
У церкви хлопцы. Клир поет.
Попы с кадилами, с крестами
Идут, идут. Затих народ.
Кропя оружье, меж возами
Попы торжественно прошли.
Хоругви следом пронесли,
Как на святой над куличами.
«Молитесь, братия, молитесь! —
Так благочинный возгласил. —
Восстанет стража из могил
На помощь. Духом укрепитесь!
Не даст господь Чигрин распять,
А вы Украину охраняйте,
Не дайте матери, не дайте
В руках у палача стенать.
От Конашевича^{69} доныне
Пожар не гаснет, люди мрут,
Томятся в тюрьмах, на чужбине…
 А дети в нехристях растут,
Казачьи дети. А дивчата —
Земли украинской краса —
Посрамлены, в руках у катов.
И непокрытая коса
Сечется с горя. Кари очи
В неволе гаснут: расковать
Казак сестру свою не хочет
И не стыдится сам стонать
В ярме у ляха. Горе, горе!
Молитесь, дети! Страшный суд
Нам ляхи-палачи несут!
И разольется крови море…
А вспомним гетманов своих:
Богдана вспомним, Остраницу.
Кто знает, где могилы их,
Где их священный прах хранится?
Где Наливайка славный прах?
Кто плакал на его могиле?^{70}
Кощунственно в глухих степях
Враги их пепел распылили.
Они поруганы. Не встанут.
Не встанет праведник Богун,
Чтоб зимний запрудить Ингул
Телами шляхты^{71}. Нет Богдана,
Чтоб Воды Желтые^{72} и Рось
Окрасить кровью, как бывало.
И Корсунь — город древней славы —
Тоскует нынче. Довелось
Угаснуть в забытьи на свете.
А Альта плачет: «Где Тарас^{73}?
Не слышно… Нет. Не в батька дети!»
Не плачьте, братия: за нас
И души праведных, и сила
Архистратига Михаила, —
Не за горами кары час.
Молитесь, братия!..»

Молились,
Молились с верой казаки
По-детски чисто. Не журились
И не гадали, чтоб спустились
Над их могилами платки^{74}.
Вся и слава — что платочек
На кресте накинут…
А диакон возглашает:
«Враги да погинут!..
Братия, ножи берите!
Благослови, боже…»
«Освятили! Освятили!»
Аж мороз по коже.
«Освятили, освятили!
Шляхта да погинет!..»
И ножи те заблестели
По всей Украине^{75}.

Третьи петухи

И день еще под игом катов
Стонал народ. Еще один
Земля носила их, проклятых,
И плакал древний Чигирин.
Тот день прошел, день Маковея,
Что многих праздников святее,
Прошел, — и лях и жидовин
Горилкой, кровью упивались,
Кляли схизмата, распинали,
Кляли, что нечего и взять.
А гайдамаки молча ждали,
Покуда ляхи лягут спать.
Легли, поганые, не знали,
Что завтра им уже не встать.
Заснули ляхи, а Иуды
Еще не спят в ночной тиши,
Впотьмах считают барыши,
Над золотой склонившись грудой.
И так, на золоте своем,
Нечистым задремали сном.