Когда Алиса упала

Дилижанс подпрыгивает на колдобине.

– В Конкорде дороги не такие, это уж точно, – говорит женщина рядом со мной.

Вступают другие голоса, и начинается обсуждение нью-гэмпширских дорог. Пассажиры не умолкают до самого Тюри. Мальчишка-подручный опускает лестницу, даже не думая помочь мне с суконной сумкой. Ее передают из рук в руки по салону и бросают в грязь.

Я спрыгиваю на землю. Ноги и спина ноют от долгой тряски, я прижимаю руки к пояснице, выгибаю спину.

Кто-то подбирает мою сумку:

– Пошли.

– Лайонел.

Он уже идет по дороге, не оглядываясь. На его бобровую шляпу падает свет фонаря на мельничном мосту. Шляпа покачивается в такт его шагам.

Я тороплюсь следом.

– Они солгали, Лайонел.

– Нет.

Он сжимает зубы. Я хватаю его за льняной сюртук, выкручивая ткань, чтобы Лайонел замедлил шаг. Чтобы остановился и выслушал меня.

– Я сказал «нет», – повторяет он, рывком высвобождая локоть.

Я обгоняю его и толкаю в грудь:

– Где ты был сегодня?

Зеленые глаза Лайонела смотрят на меня, потом на дорогу. Он отстраняется.

– Где ты был?

Он попадает ботинком в лужу, забрызгав грязью брюки.

– Проклятье.

– Ты был мне нужен, мне нужно было увидеть тебя. Где ты был?

Он наконец останавливается. Крепко хватает меня за руку выше локтя и тащит вперед, так что мне приходится перейти на бег. Его зубы оскалены, губы напряжены, все лицо подрагивает. Не сбавляя шага, он волочит меня по улице, впившись пальцами мне в руку.

– Отпусти меня. Люди увидят.

Но никаких людей нет, только поля и белоголовые овцы.

Он наклоняется вперед и убыстряет шаг. Кадык ходит вниз-вверх, от чего кожа на подбородке натягивается.

– Алису убили.

Моя рука уже онемела.

– Ты меня слышал? – выкрикиваю я.

Он спотыкается. Отпускает меня и вытирает ладонь о брюки, издав какой-то горловой звук.

Кто-то выбегает из-за поворота к дому, это Тоби – обогнув изгородь, он несется к нам.

– Тетя!

Он пытается обнять меня, но я отталкиваю его руки:

– Оставь нас, Тоби.

– Не сейчас, – говорит Лайонел, пытаясь отдышаться. – Ступай к Сирше, она тебе что-нибудь вкусненькое даст.

– Делай, что тебе отец велит.

Мальчик вздрагивает, будто я дала ему пощечину. Когда я хочу обнять его в знак извинения, он принимается колотить меня.

– Тоби. Прекрати.

Лайонел бросает сумку и поднимает Тоби. Ноги мальчика болтаются в воздухе, носки сползли к лодыжкам. Он извивается и пинается, щеки багровые, губы стиснуты.

– Сделай с ним что-нибудь. – Я прохожу мимо них к парадной двери.

– Куда ты?

Лайонел опускает Тоби на землю и идет за мной. Толкает плечом, протискиваясь мимо меня в прихожую и преграждая мне путь.

– Ты солгала Кэти. Сказала, что едешь на встречу с подругой.

– Пропусти.

– Я просил тебя не…

– Я хочу тебе кое-что показать.

Я отталкиваю его, мечусь вокруг стульев в его кабинете, нахожу в сумочке блокнот Алисы.

– Вот куда мы ее отправили, Лайонел. Мы отправили ее на смерть. Мы с тобой!

Я обхожу стол, сдвигаю счета и какие-то еще бумаги, кладу блокнот на кожаную поверхность.

– Кто-то наблюдал за ней. И Китти сказала, что кто-то был на крыше. Алиса обернулась и…

– Успокойся.

– Я не успокоюсь!

Быстрое движение; Тоби, проскользнув в дверь, прижимается к стене. Лайонел видит его. Делает шаг назад, выставив ладонь, будто не давая сыну приблизиться ко мне.

– Вы пугаете мальчика, – говорит Кэти, входя следом. – Я услышала вас даже из гостиной.

– Это не преступная небрежность, Лайонел. Алиса знала, что произошло с другой женщиной, которая… Она направила жалобу констеблю. Так что окажи мне любезность, хотя бы взгляни на это.

Лайонел вскидывает руки и смотрит на Кэти поверх моей головы:

– Ты имеешь представление, о чем она говорит?

– Остановись, Мэрион, – отвечает Кэти. – Ты говоришь совсем как она.

– Они лгут! – Я с силой ударяю себя кулаком по бедру. – Выслушайте меня.

– Уведи Тоби, – приказывает Лайонел.

Кэти берет мальчика за руку и выводит в коридор. Наклоняется и что-то шепчет ему на ухо. Гладит по голове. Потом возвращается, закрывает дверь и прислоняется к ней.

– Мэрион.

– Алиса знала, что умрет.

Кэти прикусывает губу.

– Откуда ты это взяла?

– Я встретилась с Китти Суэйн. – Я поворачиваюсь к Лайонелу: – Но, думаю, жена тебе об этом сказала, она прочитала мое письмо – ты прочитал мое письмо, – вот почему ты так грубо встретил меня.

Лайонел бросает взгляд на Кэти, вздрагивает, когда я кидаю блокнот на стол:

– Вот. Почитайте.

Он открывает блокнот. Не первую страницу, а страницу с фрагментированной кошкой. Лицо его бледнеет. Он переворачивает страницу. Возвращается к первой.

– Она знала, что умрет, – повторяю я, тыча пальцем в рисунок. – Смотрите.

Я разворачиваю блокнот к себе, нахожу рисунок с запертым ящиком вместо головы.

– Смотрите. Ее синяки точно от этого устройства. Я уверена. Это… это убийство. Может быть, она что-то видела. Я в этом уверена. Беатрис Бич…

– А может, она убила бедную кошку и разрезала ее на части, чтобы нарисовать это, – говорит Лайонел, поворачивая блокнот к Кэти.

– Я не хочу этого видеть, – морщится Кэти. – Она вечно что-то такое писала. Чем это отличается от всего остального, что она писала?